– Ага… Как же…

– Просто ты не хочешь, – расхаживала по комнате Юлька, вынашивая свою мысль и втемяшивая ее мне, – по каким-то причинам просто не хочешь это все делать. Когда он укрепится в вере, что встречается со звездой, равной ему по величине, вопрос о соперницах отпадет сам по себе. Понятно?

– Понятно.

Мне действительно стало все понятно.

С недавних пор я стала ненавидеть ночные клубы. Не-на-ви-деть. Тусующийся народ, который пришел поглазеть на полуголых танцовщиц, требует зрелищ. Хлебом (в этом случае алкоголем) он подзарядится сам. Певицы воспринимаются как приложение к отдыху. Не больше. Не как живые люди, с душой, с чувствами и тому подобное. Обычные блондинистые певицы в микрошортах и с двумя полосками на бюсте мало чем могут удивить. Нужно что-то масштабнее. Чтоб кто-то упал, подвернул ногу, сломал каблук, лопнул костюм – тогда толпа будет довольна. Будет свистеть, галдеть и выкрикивать непристойности.

Выступая в очередном клубе, я надеялась, что этот корпоратив будет не такой мерзкий, как предыдущий. Зажмурив глаза, я поднялась на сцену. Мысли о заработанных деньгах согревали и заставляли не киснуть. Взяла микрофон, пожелала прекрасного вечера. Все как обычно. Стандартные фразы. Музыка зазвучала, я вступила с первыми аккордами:

Сцена была маленькая и неудобная. Прожекторы светили в лицо нещадно. Хотелось зажмурить глаза. А верхние софиты нагревали голову с такой силой, что я кожей чувствовала, как печет темечко и вскипают мозги. Еще чуть-чуть, и волосы задымятся. По щекам стал стекать грим. Я покрывалась каплями пота, шифоновый костюм стал липнуть к ногам.

На последнем вздохе, покинула сцену. Еще секунда, и потеряла бы сознание. Цветной едкий дым, которым я наполняла легкие при каждом вдохе, нещадный слепящий свет – все это стало почти смертельной дозой. Организм не справлялся. Я зашлась кашлем, как только нога ступила со сцены. Слезы застилали глаза.

– Виктория?

Я пыталась разлепить глаза, но кашель сгибал тело надвое, по щекам катились слезы. Ветродувы доносили удушливый воздух зала, а яркий свет не позволял рассмотреть хоть что-то в радиусе метра.

– Виктория, вам плохо?

– Да, – выдавила я, уткнувшись в рукав.

– Если не выйдете на сцену, потеряете гонорар.

– Плевать…

С трудом восстановив дыхание, я опустилась на пол. Когда удалось унять светобоязнь и разлепить веки, вздрогнула, увидев мужчину рядом.

На меня смотрел Иван Пачерный.

– Вы?

– А кого ожидали, позвольте спросить?

Я молчала. Но глаза не опускала.

– Вот вы с кем разговаривали? – не отставал он.

– С агентом.

– А я и есть агент. Агент 007, – внезапно развеселился продюсер, – Джеймс Бонд, слыхали о таком?

– И даже смотрела. Но вы не похож.

– Что вы говорите? А так?

Он повернулся профилем. Я улыбнулась.

– Мы с вами уже виделись, – призналась я.

О том, как пропала Варька, я забыть не могла. И где ее нашли – тоже. А моя уверенность, что Пачерный причастен к этой темной истории, только крепла.

– Предлагаю встретиться еще раз, – лукаво улыбнулся всемогущий Иван.

Пришла моя очередь заглянуть в глаза королю шоу-постановок.

– Я знаю отменное бунгало. Шампанское поправит настроение. Здесь, недалеко.

Я вглядывалась в коварные искорки мужских зрачков, пытаясь отыскать подсказку. Возможно, именно так и случилось тогда с Варькой. Бунгало, шампанское…

– Виктория?

Продюсер ждал ответа. Я разрывалась на части. Разум заставлял отказаться от непристойного предложения, но с другой стороны, это был шанс. Шанс проложить себе карьеру через постель. Как и многие до меня и после меня. Но еще к этим терзаниям примешивался страх. Страх быть последовательницей Варвары Дис. Общение с таким опасным и могущественным человеком могло запросто стоить жизни.

– Через полчаса я покину этот клуб. – Он сузил глаза и развернулся на сто восемьдесят градусов.

Вероятно, мне предлагалось самой побегать за Иваном, если я принимаю его предложение.

В тот вечер я вернулась домой одна. Чувствуя себя стойким оловянным солдатиком. И кто мне скажет «спасибо» за целомудренную сдержанность? Тело? Душа? Карьера? Может, хоть Сашка? Нет, ему знать об этой стороне моего бизнеса не обязательно.

Я не знала, как пробивать дорогу дальше. Может, отказаться от мечты? Вернуться в обычную жизнь. Работать продавцом в магазине, например. И как только я представила себя у арбузного лотка (не знаю, к чему такая странная ассоциация случилась), мне эта идея разонравилась. Пусть мой путь сложный. Трудный. Опасный. Пусть непростой и тернистый. Он мой. И я должна найти в себе силы взобраться по ступенькам на пьедестал.

В тот депрессивный период в один из вечеров Юлька нашла в соцсетях видеоролик, который сыграл важную поворотную роль в моей судьбе.

Сегодняшний вечер был абсолютно свободен, как впрочем, и предыдущие. Неприятная тенденция незанятого человека. Мы копались на страничках известных личностей, пока Юлька не нашла его.

Это была исповедь Мадонны. Пятидесятисемилетняя Луиза Чикконе со сцены рассказывала, как пробивалась в певицы, и через что ей пришлось пройти.

«Я знала, что выбрала путь страданий. Я знала, что будет трудно. Но в любом случае я не собиралась возвращаться назад. Я приехала в город, где никого не знала, в первый же день меня жестоко изнасиловали, приставив к горлу нож. В мою квартиру, которую я снимала, каждый день выбивали дверь. Ее так часто выбивали, что я перестала закрывать дверь на ключ. Я понимала, что легко не будет, но я не знала, что я могу быть такой уязвимой. И только вера в себя помогла мне пережить эти неприятности».

На фоне ее истории мои неудачи выглядели пустой несуразицей. У меня есть крыша над головой, надежные друзья и любимый человек. У меня есть огромное богатство, которого не было у юной Мадонны. И она смогла. А я чем хуже? Мне нужно только научиться верить в себя. Безгранично. Безусловно. Железобетонно. Верить и добиваться своей мечты.

С тех пор я пообещала себе больше не ныть и никогда не отчаиваться. Верить и не сдаваться. Только вперед. По волшебному стечению обстоятельств моя карьера стала набирать обороты. Вселенная повернулась ко мне лицом.

К концу года я записала первый сольный альбом, продюсером которого стал Иван Пачерный.