На двадцать седьмое декабря, в последний рабочий день старого года, состоялось заседание военно-врачебной комиссии, по итогам которой мне должны были объявить решение. Честно говоря, я вообще не парился. Накануне у меня произошел разговор с командиром роты и тот высказал предположение, что меня могут и вообще не комиссовать.

Из-за того, что я не заступал в наряды, я на фиг никому не сдался, а потому не переживал. Заседание длилось уже минут двадцать. Помимо меня было еще несколько военнослужащих, но никого из них я не знал. Одни выходили радостные, другие хмурые и раздраженные.

Настал и мой черед.

— Савельев! — из внезапно открывшейся двери показалась голова секретаря. — Входите!

Я вошел внутрь. В зале совета сидело около десяти врачей, все в белых халатах. В центре стола сидел председатель, рядом с ним начальник медицинской службы. Также, я заметил там командира роты капитана Потапова.

— Сержант Савельев на заседание военно-врачебной комиссии прибыл! — отчеканил я. Председатель, в звании подполковника медицинской службы, сухо кивнул.

Слово взял секретарь.

— В результате нештатной ситуации, военнослужащий срочной службы сержант Савельев Алексей Сергеевич, получил огнестрельное ранение плеча. Пуля калибра девять миллиметров, прошла навылет через мягкие ткани, кость повреждению не подвергалась. Ранение было скрыто самим военнослужащим, командование учебного центра о ранении ничего не знало. Должных мер по уходу за раной предпринято не было. Тем не менее, сержант Савельев все равно заступил в суточный наряд, где его состояние ухудшилось. В срочном порядке он был доставлен в военный госпиталь города Чернигов, где проходил лечение пятьдесят два дня. По результатам лечения в военном госпиталя, военнослужащий был отправлен в свою часть, для реабилитации.

— Вывод? — спросил председатель, покосившись на секретаря.

— По итогам медицинского освидетельствования, членами комиссии принято решение комиссовать сержанта Савельева Алексея Сергеевича, освободить его от дальнейшей службы и уволить из рядов вооруженных сил. Признать заключение военно-врачебной комиссии действительным с первого февраля тысяча девятьсот восемьдесят шестого года. До этих пор, будут готовиться его документы на увольнение. По месту жительства встать на учет в медицинском учреждении.

Далее, врач-хирург зачитал мне мой диагноз.

— Сержант Савельев, вы согласны с решением комиссии? — бесстрастным голосом спросил председатель, посмотрев на меня хмурым взглядом.

Новость меня ошарашила. Ка-ак с первого февраля?

Глава 7

Нет пути назад

— Не согласен! — твердо ответил я, с вызовом глядя в глаза председателя.

В зале повисла гробовая тишина.

В своей прошлой жизни мне не один раз доводилось бывать на военно-врачебных комиссиях, и я хорошо знал, как себя вести. По сути, все они были одинаковыми, с незначительными вариациями. И в принципе, в советское время процесс не сильно отличался от современного.

Конечно же я понимал, что срочник так себя вести не должен, я понимал, что иду против системы. Понимал, что мой ответ никому из присутствующих здесь не понравится, особенно председателю. Понимал, что будут плохие последствия и тем не менее, я был решителен.

Я совершенно не ожидал такого скорого разрешения вопроса с моего увольнения из вооруженных сил. Еще до этих событий, в беседе с Приваловым, я хорошо расслышал — он упомянул о том, что процесс может затянуться на несколько месяцев. Услышав цифру, я почему-то так и решил, перестал беспокоиться. С уверенностью считал, что вполне успею предотвратить аварию, а дальше уже не столь важно.

Получалось, что мои дальнейшие планы уйти в школу КГБ или идти учиться на офицера, рушились на глазах. Да если бы только это! Сама цель спасти ЧАЭС только что попала под серьезную угрозу. Как я это сделаю, если меня собираются вышвырнуть с военной службы за два с лишним месяца до самой аварии?

— Товарищ сержант! — голос подполковника медицинской службы прозвучал словно гром в тишине. Вид у него был суровый. — Мне не послышалось? Вы не согласны с решением членов комиссии?

Я мельком осмотрел присутствующих — Потапов сидел с бледным лицом и смотрел на меня уничтожающим взглядом, мне аж не по себе стало. Да и насрать!

Хирург смотрел на меня с искренним недоумением — да любой срочник на твоем месте был бы рад поскорее закончить ненавистную службу и свалить домой. Это сбивало врача с толку — как так?

Конечно, невдомек ему, что у меня благородная цель, к которой я иду уже полтора года. И чтобы достигнуть цели, я должен находиться на службе, причем не абы где, а именно в своем учебном центре. Если я уйду из армии, на станцию законным способом мне уже не попасть. Я вернусь к тому, с чего начал, едва попал в восемьдесят четвертый год.

Осматривая зал, я увидел самодовольную морду майора Привалова — тот смотрел на меня с каким-то ядовитым ехидством. Моя чуйка буквально кричала — вот оно влияние Клыка. Эта сволочь все-таки нашла способ убрать меня с дороги, не открывая свою личность и при этом, не посягая на мое здоровье и вообще на жизнь. Хитрая и пронырливая тварь!

— Так точно, не согласен! — твердым голосом, не моргнув глазом ответил я.

Подполковник осмотрелся по сторонам, обвел взглядом коллег.

— Так, товарищи… — кашлянув в кулак, произнес он. — У нас любопытный случай. Будем разбираться?

— А что тут разбираться? — неожиданно встрял секретарь. Я даже удивился, с какой стати он влез? Его задача лишь фиксировать процесс и результаты комиссии, вносить в протокол. Все это выглядело очень странно. — Есть заключение заведующего отделением хирургии из военного госпиталя Чернигова. Есть заключение начальника медицинской службы нашего военного городка. Представитель министерства здравоохранения ознакомился с материалами и согласен с решением.

— Вы не можете так поступить! Я чувствую себя замечательно! — произнес я, взмахнув рукой. — Да я здоров как бык! На каком основании вы меня списываете? Рука зажила, осложнений нет. Прошло почти три месяца, я вполне могу исполнять возложенные на меня обязанности. Солдаты в Афгане воюют раненые, сражаются, не жалеют себя. Чем я хуже?

— Парень! — слово взял сурового вида невролог. — Мы тебе одолжение сделали! С огнестрельными ранениями солдаты, вроде вас, дальше не служат. Мы не в Афганистане, здесь нет войны. Да и ты не пулеметчик. Тебе служить еще десять месяцев, а уйдешь раньше, через месяц. Что тебе не нравится?

— Я служить хочу, — глухо произнес я.

Привалов переглянулся с секретарем. Кстати, морда у последнего мне сразу не понравилась — слишком слащавая. Как у молодого Киркорова.

— Твой диагноз не позволяет оставить тебя на службе, — снова произнес хирург. — Согласно наблюдениям…

— Но я чувствую себя хорошо! — возразил я.

— Ты специалист? У вас есть образование медика? —