– Поехал в Лондон, устроился уборщиком в казино – мыл туалеты.

– А родители знали, где ты?

– Я позвонил им через четыре дня. Через две недели вернулся домой.

Четыре дня. Джейкоба нет всего два.

Ник никогда мне об этом не рассказывал – скрывал. А сейчас решился рассказать, чтобы меня успокоить – может, Джейкоб тоже сбежал, – однако от его слов стало только тревожнее. Словно оба они для меня незнакомцы.

– Почему? Почему ты уехал?

Ник аккуратно поправляет цветочные горшки и садовые лопатки на полке и, не отрывая от них взгляда, отвечает:

– Однажды я рано вернулся из школы, у меня воспалились миндалины. Застал мать в постели с другим мужчиной.

Я поражена его признанием. Стелла – глава их семьи, планета, вокруг которой вертятся ее муж и сыновья.

– И что она сказала?

Ник едва заметно пожимает плечами.

– Мы никогда об этом не говорили, а отцу я соврал, что побег был из-за одной девчонки. По-моему, он даже обрадовался, хоть и не подавал виду.

Я в шоке. Интересно, его мать любила того мужчину? Встречалась ли она с ним и дальше или же решила порвать, чтобы спасти семейные отношения, которые так усердно выстраивала?

Глядя на знакомый изгиб шеи Ника, на его подбородок и длинные пальцы, я понимаю, что и сама многое готова скрывать, лишь бы защитить свою семью.

Лето 2005 года

Я болтала на кухне с Сарой, пока она подливала горячий бульон в кастрюлю с ризотто, медленно его помешивая. Мальчишки копали на пляже огромную яму, в которую уже сами могли поместиться, во все стороны летел песок. Внезапно они замерли, резко подняли головы, как два маленьких суриката, и послышались радостные вопли:

– Папа!

– Дядя Ник!

Он шел по пляжу в кожаных ботинках и расстегнутой белой рубашке. Ребята бросились на Ника в попытках затащить его в свою песчаную ловушку. Я улыбнулась и посмотрела на Сару. Она тоже наблюдала за происходящим, только с каким-то задумчивым видом.

Ник поднялся на террасу, мальчики повисли у него на руках. Ник выглядел радостным: наконец-то выходные.

– Вот вам дополнительные ингредиенты, – сказал он, глядя на Джейкоба и Марли. – Поместятся в кастрюлю?

– Надо только измельчить, – ответила Сара, изображая рукой движения ножа.

Ребята завизжали. Ник отпустил их, и Джейкоб с Марли начали умолять его пойти с ними: доделать яму, половить крабов, поискать окаменелости среди скал.

– Дайте ему передохнуть! – Сара выгнала мальчиков на улицу и, поцеловав Ника, достала пиво из холодильника.

Наклонившись к Саре, Ник спросил:

– Ты как?

– Уже лучше, – с улыбкой сказала она.

Ник тоже поцеловал Сару.

Я водила пальцем по ножке бокала.

– Как прошла неделя, Айла? – поинтересовался он у меня.

– Прекрасно. В это время года я понимаю, что нашла подходящую работу.

Когда Марли пошел в школу, я устроилась туда же помощником учителя. Платили мало, зато я могла забирать Марли с уроков, а с началом летних каникул наступала долгожданная свобода.

– Поужинаешь с нами?

– Конечно, – ответила я, хотя, возможно, Ник хотел побыть в пятницу вечером наедине с женой и сыном.

– Вот и замечательно. – Его улыбка была искренней, и я отбросила все сомнения.

Когда Ник, наконец, ушел с пивом на пляж, я спросила у Сары:

– Ты в порядке?

Она стояла спиной ко мне, помешивая ризотто.

– Да, все хорошо.

– Просто мне показалось… будто что-то не так.

Сара сделала глубокий вдох.

– Дело в том… мы решили, что больше не будем пытаться.

Последние три с половиной года Сара с Ником пробовали завести еще одного ребенка. Сменили питание, ограничили алкоголь, принимали витамины, высчитывали подходящие для зачатия дни.

– Почему?

Сара снова вдохнула.

– Я больше не могу. Каждый месяц новое разочарование. Жутко выматывает. Мы зациклились на этой идее, хотя у нас уже есть замечательный здоровый сын.

С одной стороны, Сара была права: надо радоваться Джейкобу, а не думать о следующем пункте в ее жизненном плане. С другой стороны, она всегда мечтала о большой семье.

– Ну, есть ЭКО…

– Только не ЭКО. Я видела, через что проходят пары: завышенные ожидания и разбитые мечты… Я не выдержу.

– У многих получается…

– Наверное, всему есть причина. Мы рады Джейкобу, он – наш дар свыше. Пора заканчивать с этим и просто радоваться жизни.

– А что Ник?

– Сама знаешь! Говорит то, что я, по его мнению, хочу услышать. Думаю, на самом деле он вздохнул с облегчением. Джейкоб подрос, и с ним сейчас так легко, что вряд ли Ник мечтает снова пройти через ночные кормления и смену подгузников. – Вытерев руки о фартук, Сара добавляет оживленным голосом: – Еще вина?

Тогда я не уловила лжи в нашей беседе, но она затаилась среди слов, как битое стекло в песке, зазубренное и причиняющее страшную боль.

День третий, 10:40

Я сосредоточенно читаю с телефона статью про без вести пропавших. Каждый год в Британии пропадают более двухсот пятидесяти тысяч человек, две трети из которых – несовершеннолетние. Представляю Джейкоба среди толпы безликих подростков, где его очертания постепенно размываются…

Как полиция отыщет Джейкоба, если таких, как он, сотни тысяч?

Хватит это читать! Перестань!

Но я не могу остановиться.

Для каждого дела о пропавшем устанавливают степень риска. Она сразу увеличивается, если подобное поведение человеку не свойственно. Я представляю весы с именем Джейкоба в середине. На одной чаше фраза «не свойственно», а на другой – слова «парень» и «семнадцатилетний». Что же перевесит? Какой будет степень риска в его деле – средней? А будь он девочкой? Будь он младше? Что тогда?

Иду ниже, и на экране появляется новый факт, который я зачитываю вслух Нику – тот стоит у двери спиной ко мне с миской хлопьев в руках.

– Наиболее важные улики чаще всего находят в первые несколько часов. – Ник не оборачивается. – Какие у нас улики? – повышаю я голос. – Полиция вообще ничего не нашла!

Ник молча смотрит в сторону моря.

К горлу подступает ком, когда я читаю о том, что большинство пропавших обычно обнаруживают в течение двух суток. Сейчас утро среды, а Джейкоба никто не видел с вечера воскресенья, значит, мы уже потеряли это ценное время и попали в меньшинство.