время ответы на вопрос, кто это такой.

— Она там, — сказала Мария, разглядев, где находится глава рода.

Охрана реагировала с большим запозданием. Нет, гвардейцы заметили появление легендарной троицы. Заметили и так сразу не нашлись, что делать. Надо же защищать господ, но и умирать никто не хотел.

— Господа, — из двери выскочил мажордом. — Вам назначено?

— Исчезни, — бросила ему Мария.

Она и на секунду не остановилась, поэтому мужчине пришлось отпрыгивать в сторону. Он даже вскрикнул, но Люций посмотрел на него таким взглядом, что тот решил заткнуться и притвориться статуей.

— Пфф, — презрительно сказала Мария и выпустила разряды.

Те прошлись по дверям, паркету возле входа, оставляя дымящиеся разводы.

— Понаставили знаков, дилетанты, — пояснила она своё поведение.

Такен принял это спокойно. Конкретно в данный момент он забыл о своем стремлении действовать аккуратно.

Дом, в котором жили Дюбуа, по праву можно было назвать построенным с размахом. Просторы, кричащая роскошь, дорогие материалы. Домочадцы, кто попадался на пути, испуганно замирали. Слуги как-то быстро испарились и старались в принципе не попадаться на глаза.

Глава рода нашлась в глубине дворца. Это была небольшая комната-библиотека, с камином, в котором потрескивал огонь. Сама Абелия Дюбуа, древняя старуха, сидела в кресле-качалке. Исхудавшая, скукоженная и немощная, закутанная в шаль, тем не менее она встретила гостей совсем не испуганным, а ясным взглядом.

— Действительно, — сказала она на хорошем русском. — Кто же ещё мог так нагло завалиться в мой дом.

— Не ворчи, старая кошелка. — Мария без стеснения подхватила ближайший стул и уселась на него. — Что, колоться будешь? Кому продалась, а?

— Я всегда считала тебя сумасшедшей, — поджала губы Абелия. — Не скажу, что приятно узнать, что была права.

— Ситкары напали на город клайдов, — взял слово Такен. — Города больше нет. Мои ученики пострадали. Сын чуть не умер. На каком языке ты хочешь говорить, женщина?

— Дипломатии, — та ничуть не впечатлилась новостями. — Но разве вы знаете такие слова? Мне нечего вам сказать. Убирайтесь из моего дома.

— Ну так выгони, — предложила Мария.

— Чтобы вы мне весь дом разнесли? — удивилась Абелия. — Я старая женщина. Давно отошла от дел. Не понимаю, чего вы приперлись ко мне. Ищите ответы в другом месте.

— Вот видишь, Такен, — повернулась Мария к мужчине. — Как с ними со всеми сложно. Брешет и не краснеет.

— А ты докажи. Или что, пытать будешь? Старуху? — показала Абелия отсутствующие зубы. — Ту, которая спасла наш мир и создала города? Так давай. Пытай. Долго я не выдержу и умру. Сами потом разбираться будете с проблемами, без новых городов.

— Смешно, — ответила Мария. — Такой древности, как ты, должно быть известно, что пытки бывают разные. Твоя защита от города основана на примитивном наборе знаков. Я ещё лет тридцать назад их изучила. Просто мне было лень этим заниматься. Но если ты и дальше будешь вредничать, то я тебе отомщу. Воспитаю конкурентов. Твои неудачники-наследники, которые сами ничего не могут, по миру пойдут. С протянутой рукой.

— Сука, — ответила ей Абелия, зло сверля взглядом.

— Я не поняла, это комплимент или что? — нагло усмехнулась Мария. — Если честно, мне не хочется терять время. Поэтому отвечай. Вопрос первый — кто вам слил информацию о проходе в мир ситкаров. Только не надо заливать, что сами обнаружили. Вас кто-то надоумил. Поимел, если предпочитаешь называть вещи своими именами. Потом этот же человек слил вам информацию о святыне ситкаров. Что это за штука такая, и где она сейчас находится? Это был второй вопрос, если ты не поняла, и я жду ответов.

— А не слишком ли самоуверенно, заявляться на мою территорию? — не особо-то и испугалась Дюбуа. — Я мастер знаков, которая готовила это место последние пятьдесят лет.

— Да? И сколько знаков ты знаешь? — с насмешкой посмотрела Мария. — Спрошу иначе — сколько сотен знаков ты знаешь? Сколько тысяч комбинацией? Какие тайны и каких рас? Знаешь, ты уже почти наговорила на уничтожение всего твоего семейства. Давай ляпни ещё что-нибудь.

— И ты так просто убьешь всех? — не поверила Дюбуа.

— Да, — легко ответила Мария. — Поэтому излагай. Все факты, заключенные союзы, нюансы, домыслы. Я хочу знать всё.

Старуха пожевала губу, не спеша с ответом.

— Люций, — повернулась женщина к мужу. — Если она не ответит через десять секунд, уничтожь левое крыло дворца.

— Там же дети! — воскликнула Абелия.

— В этой бойне, которую вы спровоцировали, — зашипела в ответ Мария. — Чуть не погибла моя дочь и племянник. Ты сейчас просто не осознаешь, в каком я бешенстве. Время вышло. Люций…

— Стойте! — завопила старуха. — Я всё расскажу! Этого человека зовут Адам… Он сам к нам пришёл… Я не знаю, кто это такой!

— Сразу бы так, — улыбнулась Мария. — Я жду подробностей. Не расстраивай меня.

* * *

Адам, стоя под деревом, смотрел на двух дочерей. Лилит опустила голову так, что лоб упирался в землю. Стояла она так совсем голая. Рядом находилась Ева, которая стояла, как обычно, тоже опустив взгляд, но не в позе раскаяния.

— Что. Вы. Натворили? — чеканя слова, проговорил мужчина.

— Прости, отец, — едва слышно и сдавленно пробормотала Лилит.

— Ева, что она натворила? — Адам понял, что провинившаяся нормально не расскажет.

— Похитила девушку беловолосого. Хотела обменять на маску. Вместо него на встречу пришла Мария Вологодская. Я чудом успела её выдернуть, до того как эта женщина перешла к пыткам и узнала что-то важное.

Адам не сразу понял, что услышал. Выстраиваешь сложные планы, манипулируешь аристократами, расчищаешь себе путь, а потом… Узнаешь, что его дочери — идиотки.

— То есть… — медленно проговорил мужчина, тяжело ранняя слова, — вы обе засветились перед Вологодской?

— Меня она видела мельком, — опустилась ниже Ева, боясь родительского гнева.

С шумом выдохнув, с трудом сдерживая гнев, Адам подошёл к дереву, сорвал красный плод и откусил.

— Посидите в Темнице, пока я не решу, что с вами делать, — сказал он.

— Но отец! — дернулась Ева. — Я не виновата!

— Не делай из меня дурака, — резко ответил Адам. — Ты думала, я не пойму, что ты подставила сестру?

— Что? — Лилит вскинулась, посмотрела на Еву и, зарычав, бросилась на неё.

Но коснуться не успела. Адам махнул рукой, и обе девушки отправились в особое измерение.

Глава 8

Итоги или то, Как Спартанца подкосило

Фиона мне ничего нормально объяснить не смогла. Попыталась загнать в палату, но меня было проще прибить в тот момент. Может, и глупо, но я просто отказывался верить, что Верс и Тим погибли.

Поэтому я пошёл искать ответы. Часть их нашёл здесь же, в соседних палатах. Первым, кто мне попался, был Шупа. Собственно, он сам вышел на шум, когда я спорил с Фионой. В конце она на меня рукой махнула и ушла. Тут-то дверь и открылась. Шупа, бледный, с синяками под глазами, выглянул и на меня посмотрел.

— Чего расшумелся? — спросил он безжизненным тоном.

Меня словно обухом по голове приложило. Не от слов. От того, как Шупа выглядел. Схуднувший, какой-то неживой.

— Где парни? — спросил я, чувствуя, как во рту пересохло.

— Не знаю. Их не нашли. Теперь и не найдут.

Шупа развернулся и обратно в палату вернулся. Дверь открытой осталась. Я следом зашёл.

— Что там было? Как так вышло? — спросил я. — И что с тобой? Почему так паршиво выглядишь?

— Тебе с какого вопроса отвечать?

— С любого.

— Ну как-то так. Взяло и вышло, — ответил он с безразличием. — Облажались мы. Я принял неправильное решение. Парни… они. Я не знаю. Такен сказал, что тела не нашли. Но ты бы видел, что с городом стало. Сплошные оплавленные руины. Их могло просто в пыль стереть, — сказал он без эмоций, уставившись совершенно пустым взглядом в одну точку.

— Херня какая-то. Не верю.

Шума промолчал.

— Про какое решение ты говорил? — зацепился я за его слова, чтобы хоть как-то растормошить.

— Идти туда. Надо было уходить. Тогда бы этого не случилось.

— Ты шёл на помощь нам.

— Это не имело смысла. Ситкары слишком сильны, — с тщательно подавленным напряжением ответил парень.

До меня дошло, что Шупа во всём решил обвинить себя.

— Эй, не кисни, — сказал я ему. — Ты всё сделал правильно. Надо было вытаскивать наших. Они живы, кстати? — запнулся я на собственной мысли, вдруг осознав, что ситуация может быть намного хуже и что мне не всё сказали.

— Да.