Он тоже расплылся в добродушной улыбке, после чего кивнул и,бросив на нее прощальный взгляд своих лазурных глаз, очарование которых на мигзатмило действие лекарств, вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.

В ванной Мона обнаружила небольшую, но симпатичную газовуюколонку и сразу ее включила На плетеной полке лежала стопка белых махровыхполотенец. На верхней полке туалетного шкафчика девушка отыскала аккуратносложенные ночные сорочки. Толстые и старомодные, они были сшиты из пестрогоматериала в цветочек. Мона выбрала ту, которая, по ее мнению, выгляделанаиболее вульгарно: розовую с красными розами. Потом открыла кран и началанабирать воду в глубокую и широкую ванну.

Аккуратно отцепив изящный розовый бант из тафты, онаположила его на туалетный столик рядом со щеткой и гребешком.

До чего же чудесный дом, думала Мона. Совсем не такой, какна Амелия-стрит. В доме Моны ванны были шершавыми, пол прогнил от сырости, анесколько уцелевших полотенец почти превратились в отрепья. Да и те, кромеМоны, никто не удосуживался постирать. Спасибо, тетя Беа принесла им стопкуподержанных полотенец, не то им вообще нечем было бы вытираться. Всем было натакие мелочи наплевать. Правда, надо признать, бабушка Эвелин каждый деньподметала дорожку у дома, которую она называла «тротуаром».

Дом же Майкла являл собой яркое свидетельство вложенной внего любви. И пусть белый кафель был старым, зато сливовый ковер с густымворсом купили совсем недавно, бронзовые детали арматуры были приведены впорядок, а с двух сторон от зеркала висели бра с прозрачными, как пергамент,плафонами. На стуле лежала розовая подушка, из центра медальона на потолкесвисала небольшая люстра с четырьмя свечеобразными лампочками из розовогостекла.

– А деньги?… Откуда взять такие деньги? – как-тораз сказала Алисия, когда Мона завела разговор об их доме и выразила желаниевновь сделать его красивым.

– Можно было бы попросить денег у дяди Райена Мы же всеМэйфейры. И деньги достались всем нам по наследству. Черт, я уже достаточновзрослая, чтобы вызвать водопроводчика и нанять рабочих. Почему ты всегданапрочь отметаешь все мои предложения?

В ответ Алисия лишь презрительно махнула рукой. Просить улюдей денег значит позволять им вмешиваться в твою жизнь. А этого наАмелия-стрит никто не хотел. Да и кому придется по душе, если кто-то начнетпроизводить ревизию в его доме? Бабушка Эвелин вообще не переносила шума ичужих людей; отец терпеть не мог, когда кто-нибудь задавал ему вопросы… –в общем, на все всегда находились отговорки.

А вещи продолжали ржаветь, гнить или биться, и никто ни очем не заботился. Две ванные комнаты вообще уже несколько лет не работали.Оконные стекла были либо разбиты, либо закрашены темной краской. Перечислениеможно продолжать до бесконечности.

И тут Мону осенила одна коварная мысль. Вернее сказать,впервые она пришла ей в голову, когда Майкл сказал, что ее дом построен витальянском стиле. Любопытно, что бы он сказал о его нынешнем состоянии?Возможно, кое-что посоветовал бы? Ведь во всем, что касается реставрации жилыхпомещений, он большой мастер. Поэтому Мона решила привести его к себе в дом,чтобы он на него посмотрел.

Но если он приедет к ним домой, неизбежно случится то, чтодолжно случиться. Он увидит не вяжущих лыка Алисию и Патрика и сообщит об этомдяде Райену. Рано или поздно он обязательно это сделает. А дальше события будутразвиваться так, как это уже было множество раз: придет тетя Беа и в очереднойраз предложит поместить их в больницу.

К сожалению, сердобольные Мэйфейры не понимают, что в такихслучаях госпитализация приносит больше вреда, чем пользы. После очередногокурса лечения Алисия возвращалась домой безумнее прежнего и с еще большейалчностью нажимала на спиртное – очевидно, чтобы залить им свое горе. Последнийраз она превзошла самое себя и начала крушить в комнате Моны все, чтопопадалось под руку. Спасти удалось разве что компьютер – Мона заслонила егособой.

– Да как ты посмела посадить под замок родную мать? Язнаю, это твоих рук дело! Вы с Гиффорд заодно! Ах ты лживая маленькая ведьма!Да как тебе только в голову пришло проделать такое со мной?! Со мной – твоейсобственной матерью! Я бы на твоем месте никогда так не поступила! СтарухаЭвелин права ты сущая ведьма. А ну-ка вынь этот розовый бант из своих волос!

Они сцепились. Мона, схватив Алисию за руки, пыталасьугомонить мать:

– Ну ладно, ма! Хватит!

Потом Алисия, как всегда, обмякла. Задыхаясь от рыданий,она, словно мешок с картошкой, свалилась на пол и начала бить по нему кулаком.И тут в дверном проеме появилась бабуля Эвелин. То, что она проделала такойбольшой путь без посторонней помощи, уже само по себе было дурным знаком.Увидев ее, Алисия мгновенно стихла.

– Не тронь ребенка! – сурово приструнила ееЭвелин. – Алисия, ты типичная пьянь. Такая же, как твой муж.

– Этот ребенок доставляет мне одни тольконеприятности… – заныла Алисия.

Нет, Мона ни за что больше не согласится отправить мать вбольницу. Однако это могут сделать другие. Мало ли что вообще может случиться.Поэтому лучше не вмешивать в это дело Майкла, даже если он изъявит желаниепомочь ей привести дом в порядок. Нет, эта идея положительно никуда не годится.Нужно придумать что-нибудь получше.

К тому времени, как Мона сняла с себя всю одежду, ваннуюкомнату окутал приятный теплый пар. Девушка выключила лампу, оставив в качествеединственного освещения оранжевое пламя газовой колонки, и погрузилась вгорячую ванну. Она лежала с распущенными волосами и представляла себя Офелией,отдавшейся воле водной стихии, которая несла ее навстречу смерти.

Вертя головой в разные стороны, Мона начала полоскать своирыжие волосы, как белье. Они должны быть чистыми. Она вытащила из них всеостатки опавших листьев. Господи, да ведь среди них вполне могли оказатьсякакие-нибудь насекомые! Фу, какая гадость! Именно после такого мытья ее волосывсегда становятся густыми и блестящими. Другое дело – душ. Он начисто лишал ихпышности. А Мона всегда мечтала об очень длинных и густых волосах.

Ароматизированное мыло. Подумать только! Флакон густого,переливающегося, как перламутр, шампуня. Что ни говори, а эти люди знали толк вжизни. У них все было как в лучшем отеле.

Наслаждаясь каждым мгновением, Мона медленно намылила тело иволосы, после чего погрузилась в воду, чтобы смыть пену. Если бы только ейудалось как-нибудь отремонтировать дом на Амелия-стрит, не привлекая к немувнимание своей вездесущей родни. Или уговорить дядю Майкла провернуть это делобез лишнего шума, то есть никому ничего не рассказывая об Алисии и Патрике. Ночто делать с бабушкой Эвелин, если она начнет вдруг отсылать рабочих прочь илитребовать, чтобы они выключили свои шумные агрегаты?