— Спасибо, удружил.

— Да всегда пожалуйста, чуть шо, обращайся. Но, Капитан, я уже притомился с ответами и еще не закончил с вопросами.

— Давай задавай.

— В мои многочисленные таланты входит пилотирование легкомоторных самолетов, но в смысле кораблей я могу разве что с барышней, на веслах. Кстати, ты уже озаботился, где мы берем корабль?

— Конечно. Не только где, но и какой. Сейчас только обсудим с его капитаном детали, и можно будет стартовать.

— Я в тебя верил! Тогда я пойду окучивать ридное семейство.

— Только, пожалуйста, не переусердствуй.

— Ой, не делай мне смешно, я ж обещался быть серьезным.

Связь отключилась. До начала активных действий оставалось еще несколько часов, и следовало утрясти некоторые насущные вопросы.

— Красивый. — Я еще раз поглядел на куттер. — Действительно, стриж. Должно быть, быстроходный?

— Летит, как птица. Но, увы, по артиллерии с фрегатом ему не тягаться. А эти сволочи дежурят неподалеку от портов и перехватывают все, что выходит в море с нашей стороны.

— Да, — согласился я, — незадача. Жак, а что ты скажешь, если у тебя вдруг появится возможность вырваться отсюда?

— Приятель, если ты волшебник и превратишь меня самого в стрижа, я и на это соглашусь.

— Нет, колдовать я не умею.

— А сбежать отсюда невозможно. Стены тридцать футов, башня — все пятьдесят, да еще прибавь сюда высоту скалы, на которой она стоит.

— Господь с тобой, Жак! Я не умею не только колдовать, но также летать и проходить через стены. Я намерен уйти отсюда, и уйти через ворота, если ты со мной…

Молодой офицер поглядел на меня долгим, испытывающим взглядом.

— Гражданин Арно, если ты не шутишь, если ты и впрямь сделаешь это, то отныне и навек…

— Вот и отлично. Тогда ответь, экипаж «Стрижа» в крепости?

— Да, в матросских бараках.

— Ты можешь передать им, чтобы сегодня вечером они были готовы выполнить любой твой приказ, не задавая лишних вопросов и ничему не удивляясь?

— Попробую, Виктор. Матросов заставляют выносить баки с нечистотами из офицерских камер…

— Передай, это очень важно. И да сопутствует нам удача. — Я выставил вперед кулак, будто держа в нем стакан грога, и мой собрат по несчастью, уловив смысл жеста, ответил на него тем же.

* * *

Щеголеватый лейтенант постучал в дверь комнаты мисс Рид и, дождавшись ответа, толкнул ее.

— Софи, я так рад, что вы ответили на зов моей души! Я так ждал этой встречи. Вы самая прелестная девушка, которую я когда-либо видел. Софи, поверьте, я не какой-нибудь там вертопрах, я честный и благородный человек, я сквайр. Если вы скажете мне «да»… — Он страстно вцепился в плечи хрупкой девушки.

— Да! — раздался за дверью голос Лиса. — Софа! Я шо-то не понял, где мои чистые носки? — Лис распахнул дверь и замер на пороге, дико вращая глазами. — Я опять как-то не понял, шо делает этот грязный хмырь в покоях моей любимой маленькой сестрички?!

— Сэр, я все объясню!

— Святому Петру ты все объяснишь, если он тебе предварительно челюсть обратно приделает!

— Но, сэр!

Левый кулак Лиса врезался в печень лейтенанта, точно штурмовой таран в крепостные ворота, и офицер уселся мимо стула, хватая воздух ртом и глядя на мир бессмысленным взглядом.

— Поговори у меня тут! Софи, девочка моя, прошу тебя, сходи-ка покайся достопочтенному аббату в своих грехах. И мне очередь займи, я сейчас разберусь с этим коварным насильником, позорящим высокое звание лейтенанта военно-морских сил, и тоже приду каяться.

Софи Рид слегка присела в поклоне и, потупив взгляд, покинула комнату.

— Как говорится, — подытожил Лис, доставая из кармана тонкий, сплетенный из конского волоса шнур, — жизнь полна импровизаций. — Он привычным жестом свил петлю, накинул ее на шею офицера, затем рывком поднял его за шиворот и бросил на постель. — Ты ж сюда хотел? Ни в чем себе не отказывай, только одежку скинь, а то неудобно как-то — в койке и в сапогах. И давай без глупостей, а то следственная комиссия будет долго выяснять, почему молодой, подававший надежды сквайр решил вдруг повеситься в покоях одной милой девушки.

Проделав требуемое, лейтенант попробовал было рвануться в сторону, но получил от Сергея тяжелую затрещину и дальше старался не дергаться. Тем более, что попытки разорвать горлом волосяной шнур не доставляли ему приятности. Спустя пару минут все было закончено. Лейтенант лежал на боку с закрытыми глазами и дышал через раз, поза его была не слишком естественна, и попытки шевельнуть ногами все туже затягивали петлю. Но Лис и не требовал у противника шевелить ногами, он стоял над ним и вещал тоном заправского оратора:

— Военная стезя, она такая: бывают победы, а бывает и «ну его на фиг!». И вот этот «на фиг» надо встречать с достоинством. И запомни, эсквайр, если ты будешь дергаться, останешься без достоинства. Все, почтеннейший, не буду мешать. Подумай о вышнем, о пользе целибата, а я пойду каяться, ибо шо-то я загрузил душу грехами по самое не балуйся. А сколько мне их сегодня еще предстоит совершить! Прощавай, дружаня.

* * *

Путь от комнаты мисс Рид в часовню, возле которой находилось жилье, выделенное местным капелланом заезжему аббату, был недолог. Замок Брай никто бы не назвал полноценной военно-морской базой, но, когда он строился, никто и подумать не мог, что здесь станут содержать сотни военнопленных и в придачу — какой-никакой гарнизон!

Обнаруженных на кораблях соотечественников англичане помещали в комнатах замковой прислуги. Апартаменты коменданта на третьем этаже господского дома были, по сути, единственным приличным помещением. Сегодня, по случаю приезда лорда Габерлина, комендант покинул замок и отправился гостить к одному из городских олдерменов[23], уступив свои покои высокому гостю.

Все это Лис выяснил, пока развлекал беседой увязываемого лейтенанта, прежде чем заткнуть ему кляпом рот. Теперь Сергей стучался в дверь небольшого флигеля, спеша придать лицу своему вид столь благостный, что даже чудотворная икона могла бы перестать рыдать кровавыми слезами и улыбнуться от умиления.

— Падре, я вас не потревожу?

— Входите, сын мой, — раздался приглушенный ответ. Сергей не заставил себя уговаривать.

Мисс Рид сидела за столом, святой отец стоял у распятия, повернувшись спиной к двери, и, перебирая четки, шептал под нос молитвы.

— Падре, я бешено извиняюсь, шо отвлекаю от беседы со Всевышним. Поболтать с ним вы всегда успеете, а у меня дела, не терпящие отлагательств.