— Вольно! — скомандовал офицер в адъютантском мундире, протягивая часовому свернутый и пропечатанный алой сургучной печатью конверт. — Бегом к начальнику порта! Это приказ выпустить в море куттер «Стриж» и прислать сюда лоцмана! Живо-живо!

— Экипаж на борт! Приготовиться к отплытию!

* * *

Как и обещал Жак Леблан, «Стриж» был отменно быстр. Стремительно рассекая форштевнем невысокую волну, куттер скользил все дальше от Нормандского архипелага. Рассветный ветер наполнял паруса и радостно обдувал лица. Выйдя за границу прибрежных скал, командир легкокрылого парусника отпустил лоцмана. Едва тот скрылся из виду, экипаж, не сговариваясь, принялся орать что-то невразумительное, ликуя, наслаждаясь свободой и посылая британцам все известные проклятия. Сам мичман с отвращением скинул темно-синий флотский китель, позаимствованный у адъютанта королевского наместника, и теперь, не обращая внимания на холод, разгуливал по палубе в батистовой сорочке и подвязанных веревкой заношенных красных панталонах на два размера больше, чем следовало. Должно быть, это старье осталось от прежнего командира и долго валялось в каком-нибудь рундуке в единственной на суденышке каюте.

Счастье переполняло сердца, рвавшиеся на родину. Поспешить действительно стоило — восьмифунтовые пушки куттера на сей раз служили бесполезным украшением: после стоянки на острове корабль остался без единого фунта пороха и вовсе без ядер. Да и вооружение экипажа, если исключить трофейные ружья, сабли и Лисовские абордажные пистолеты, составляли лишь кулаки матросов.

Клочья рассветного тумана еще цеплялись за бушприты и реи, но всякому было ясно, что очень скоро караул придет сменять охрану в замковой башне и, обнаружив камеры запертыми, не сможет найти сослуживцев. В уме я уже видел, как бегут докладывать, ругаясь во весь голос, ошалевшие сторожа, как бросаются на поиски наместника его адъютанты… Переполох на острове случится первостатейный, и, ясное дело, на поимку «Стрижа» отправится не только фрегат, стоявший на рейде, но и все, что может двигаться. Конечно, уходя из Брая, мы попытались обмануть подозрительность моих соплеменников и поначалу шли в сторону Англии, пока очертания Сейнт-Энн окончательно не скрылись из виду. Но кто знает, удалась ли эта уловка? Как бы то ни было, времени на этот маневр мы потеряли довольно много.

Сидя за столом в каюте, я перебирал захваченные богатства: так и не распечатанный пакет от генерала Журдана плюс свежая корреспонденция с королевской печатью от лордов адмиралтейства, ждавшая утра на столе Габерлина. Рядом сокрушался Лис, сетуя, что оставил на острове казну королевского наместника. Без этого трофея победа казалась ему неполной, а веселье — неуместным. Когда ближе к вечеру марсовый[29]закричал с мачты: «Земля!» — с моей души упал огромный груз. В этот миг в дверь каюты постучали.

— Гражданин лейтенант! — объявил один из вахтенных матросов. — Пленник требует встречи с вами.

— Приведите, — распорядился я.

Через минуту моряк вернулся, ведя за собой лорда Габерлина.

— Сэр, — с гневом заговорил наместник, сверля меня пристальным недобрым взглядом, — вы обещали, что отпустите меня, когда окажетесь в безопасности. Но вот уже берега Франции, а вы и не подумали сдержать данное слово. Это бесчестно, сэр!

— Ну что вы, милорд, — я покачал головой, — как вы могли так подумать? Я всегда держу слово. Но поймите и вы: корабль безоружен, да и будь он вооружен, встреча с фрегатом вроде «Неутомимого»[30]закончилась бы для него плачевно. Так что единственное сколько-то безопасное место для «Стрижа» — это французский порт.

— Да, но это…

— Понимаю, к чему вы клоните. Быть свободным, но окруженным врагами — не лучшая перспектива. Потому я готов предоставить вам свободу в любой момент, хоть сию минуту.

— Как вы себе это представляете?!

— Я берусь уговорить месье Леблана уступить вам шлюпку. В ней есть бочонок с водой. Простите уж, со съестными припасами на корабле плохо, но что найдем — все ваше. Вы получите весла, компас…

— Вы что же, имеете в виду шестивесельный ял, стоящий на палубе?

— К сожалению, другого нет.

— Но один человек едва ли может сдвинуть его с места, даже на спокойной воде.

— Увы, у меня нет других пленников. Клянусь честью, я бы отпустил их с вами. А так — могу дать лишь то, что имею.

Лорд Габерлин скривил губы в презрительной усмешке:

— Да уж, перспектива не из лучших. Что ж, месье, раз вы утверждаете, что всегда держите слово, продолжу оставаться вашим пленником. Но учтите, я в любой момент, когда сочту удобным, могу потребовать свободы.

Я посмотрел на англичанина. Когда-то в молодые годы отец сказал мне: «Достойный враг — это полврага», — и жизнь никогда не давала мне случая усомниться в правоте его слов. Я глядел на хмурое лицо, ловил высокомерный взгляд и слушал доносящиеся с палубы команды мичмана. Корабль готовился к швартовке.

— Хорошо, пусть будет так.

— А то ведь может быть и этак, — встрял Лис на канале связи. — Капитан, ты опять в своем репертуаре? На хрена тебе личный пленник? Мы шо, потянем этот якорь в Париж?

Никогда не знаешь, что придет завтра — следующее утро или следующая жизнь.

Тибетская мудрость

Трехцветный флаг на мачте куттера радостно трепетал на ветру, точно порывался опередить корабль и влететь в порт Бреста вольной птицей. Должно быть, команду с кораблем здесь уже числили пропавшими, и теперь на берегу царило радостное возбуждение. Орудийные залпы крепостной артиллерии, салютовавшей в акватории порта маленькому кораблику, звучали так торжественно, будто «Стриж», как минимум, пустил на дно линейный корабль англичан.

И то сказать, фортуна не баловала республиканский флот победами. Всего четыре года назад британцы ворвались прямо в Брест и разгромили стоявшую здесь эскадру адмирала Вилларе-Жуайеза, захватив в плен шесть мощнейших кораблей и еще один утопив. На этом фоне даже удачный побег крошечного посыльного судна выглядел победой. У пирса уже собралась ликующая толпа, с борта я отчетливо видел толстяка, подпоясанного трехцветным шарфом мэра, и генерала, размахивающего шляпой, — должно быть, начальника гарнизона крепости. Мичман Леблан, оглушенный столь восторженным приемом, то и дело оглядывался на меня, словно ища поддержки. Его матросы и вовсе казались ошарашенными.

Едва раздалась команда: «Отдать швартовы!», оркестр грянул «Марсельезу», и понеслось, и закрутилось. Командир «Стрижа», его команда и прочие беглецы стали героями дня, вернее, ночи. Им наливали бесплатно, много и везде. Лишь обессиленная пережитым Софи отправилась в предоставленный мэром номер лучшей в Бресте гостиницы. Брат через некоторое время присоединился к ней. Признаться, я бы с охотой последовал их примеру: усталость давала о себе знать. Но, снабженные самыми лестными рекомендациями Леблана, мы с Сергеем просто не могли вырваться из толпы восторженных слушателей, требовавших все новых и новых подробностей нашего смелого предприятия. С их стороны это было неосторожно. Лис был в своей тарелке, которая ближе к утру больше напоминала рог изобилия.