– Линк, привет! Как ты купаешь ребенка? Ясно, мыло и вода. Вот я идиот!

Пайпер вошла в неосвещенный коридор своей квартиры и посмотрела на часы. Была уже полночь. Она собиралась вернуться назад намного раньше, но новые работы Латимора были настолько завораживающими… Она провела в галерее гораздо больше времени, чем планировала.

«Какой же это был вечер!» – подумала Пай-пер, разуваясь.

Примерно в десять часов скульптор, невероятно горячий и сексуальный, наконец-то вышел к ним, подошел прямо к Сейдж и, не произнося ни слова, впился в ее губы страстным поцелуем. Сейдж со всей силы влепила ему пощечину. Как два вихря, они умчались прочь из галереи. Ни один из них не вернулся к публике, к ужасу организатора выставки и ее гостей. Латимор и Сейдж стали единственной темой для разговоров до конца вечера.

Пайпер с первой минуты знакомства подружилась с тихой, но очень остроумной Сейдж, и теперь ее раздражала толпа, увлеченная обсуждением того, к чему не имеют никакого отношения. Она старалась отвлечься от окружающих ее сплетен, погрузившись в мир прекрасного искусства Латимора. В скульптурах сохранялись деревянные и стальные элементы, но теперь они стали не такими тяжелыми и брутальными, как ранние работы. В его творениях появилась грация и неожиданная женственность, которую она не встречала в предыдущих творениях.

Латимор, возможно, был подонком – он заслужил такую пощечину от Сейдж не просто поцелуем, – но, боже, он, безусловно, был блестящим художником.

Пайпер положила свой клатч на столик в прихожей и вздрогнула, когда сумка с грохотом упала на пол. Черт побери, она все еще не привыкла к пустоте там, где целых тридцать лет стоял синий мраморный столик.

Пайпер подняла глаза на пустоту на стене. Любимая картина мамы, ранняя работа Фриды Кало, тоже исчезла. Та же участь постигла ее любимый столик восемнадцатого века и бронзовую статуэтку балерины. Предметы искусства покинули ее квартиру, чтобы быть проданными и покрыть лишь малую часть долгов ее отца.

Слезы хлынули из ее глаз, и Пайпер положила руку на грудь, пытаясь справиться с волной боли. Как несправедливо! Это вещи ее матери. Единственное подтверждение любви отца к ее матери – он иногда покупал ей дорогие подарки.

Но было ли это любовью? Пайпер обвила себя руками и уставилась на опустевшие стены и пол, ощущая пустоту в своем сердце. Можно ли считать проявлением любви то, что не было сделано от всего сердца? Эти подарки, как и любовь отца, были лишь уловкой. Он пользовался такими, чтобы использовать ее мать.

«В этом весь Мик, – подумала Пайпер. – У него всегда был план, чтобы прикрыть свою задницу. Эгоистичный ублюдок».

Пайпер могла смириться с потерей картин и мебели, но справиться с потерей дома не могла. Благодаря Джейгеру ей удастся его отстоять. Нужно вернуться на чердак, а потом переговорить с родственниками матери и узнать, что они знают об этом дяде – конечно, не упоминая о сапфирах. Возможно, у них сохранились семейные бумаги. Пайпер повернулась и вошла в темную гостиную.

Тусклый свет, лившийся из зала, осветил фигуру Джейгера, развалившегося на диване. Одна нога свисала на пол, вторую он согнул и положил на подушки. Ее сын – их сын – растянулся на широкой груди Джейгера. Одной рукой он придерживал маленькую спинку Тайлера, второй – держал его под попку.

Пайпер села рядом и посмотрела на сына и отца.

«Два сапога пара, – подумала она, рассматривая их лица. – Надо все рассказать Джейгеру».

Он имеет право знать правду. Если бы она была более храброй, она бы разделила чудо появления малыша с этим человеком.

Но… было столько но…

Если она решит все рассказать Джейгеру, ей придется разобраться в своих чувствах и понять, почему она хотела сохранить рождение Тайлера в секрете от него. Ей бы пришлось рассказать о Мике, о своем статусе незаконнорожденной… Пришлось бы признать, что ее мать была любовницей ее отца, а Пайпер – лишь нежеланной дочерью.

Если выяснится, что она – дочь Мика Шаттла, его плохая репутация бросит тень на нее и сильно повредит ее карьере. Она потеряет доверие клиентов, ведь, как говорится, яблоко от яблони…

Она решится рассказать ему о Тайлере, только если будет доверять ему во всех смыслах. Верить, что он сохранит в секрете ее отца. Джейгер ей очень нравился – черт, да она уже почти влюбилась в него! Он был веселым, умным, щедрым и очень сексуальным. Любая женщина сразу же упала бы в его объятия. Возможно, ему будет безразлично, что она – дочь Мика. Может, он поймет причины ее молчания и полюбит Тайлера. Но ничто не изменит одного факта – Джейгер не хотел детей.

Когда Джейгер оправится от шока, каким отцом он станет? А если он будет игнорировать Тайлера всю оставшуюся жизнь? Или станет воскресным папой, который будет навещать его по желанию? Или будет откупаться от сына, чтобы не проводить с ним время?

Тайлеру нужен отец, который будет любить его и посвятит ему все свободное время. Он должен стать самым важным человеком в жизни Джейгера. Она не позволит Тайлеру терзаться сомнениями, любит ли его отец. Ее сын не будет постоянно думать, что его отец выбрал карьеру и свободу.

Нет, такое не случится. Только не с Тайлером. Джейгер не хотел иметь семью, не хотел детей. Тайлеру нужен любящий отец, он это заслужил.

Но все же… Разве Джейгер не заслужил знать, что у него есть сын? Боже, как все сложно! Ее сердце и разум были в смятении. Пайпер действительно не знала, как поступить.

«Он вошел в твою жизнь только на неделю. Нужно принимать решение сейчас», – твердил ей внутренний голос.

Пайпер задумалась. Ей следует снизить обороты и перевести дыхание. Она в стрессе. Слишком много потрясений. Сейчас уже поздно. Она подумает обо всем позже, сейчас нет смысла все решать.

Джейгер открыл глаза. Он зевнул и повернул голову, встретившись с ней взглядом. Желание мгновенно охватило ее, и у Пайпер во рту пересохло, а между ног стало покалывать. Все мысли покинули ее, и она мечтала лишь о том, что Джейгер снова доведет ее до обжигающего оргазма. Если бы он сейчас был обнажен, она бы немедленно скинула свою одежду и села на него сверху…

– Ну как прошла выставка? – тихо спросил ее Джейгер.

Выставка? Какая еще выставка? Пайпер невидящими глазами посмотрела на него. Джейгер удивленно приподнял бровь.

– Ты же посетила последнюю выставку работ Латимора?

О, точно! Латимор. Скульптуры. Сейдж и их страстный поцелуй.

Боже, как же ее влечет к отцу ее ребенка! На выставке она осматривала больше двадцати минут одну из скульптур, потому что та напоминала ей о Джейгере.

– О, выставка была… – Пайпер запнулась, – очень интересной.

Джейгер сдвинул руку, чтобы придержать Тая за головку. Малыш крепко спал.

– Интересна в хорошем или плохом смысле? – переспросил он тихо.