— Ради всего святого, не называйте меня так. Или у вас совсем мозгов нет?

На этот раз Барни промолчал и уставился в кружку. Все лучше, чем врезать этому типу по башке!

— Значит, вы нашли его? И поэтому послали за мной?

— Нет, но я уже близок. Точно знаю. Еще чуть-чуть, и он будет в моих руках.

Барни снова поерзал на стуле. А теперь к делу.

— Я позвал вас вот почему: если мне придется гоняться за ним по всей Англии, нужны деньги.

Он поспешно взглянул на нанимателя. В глазах джентльмена ярко горели гнев и ненависть, и Барни снова опустил глаза и глотнул эля, чтобы чем-нибудь себя занять.

— Я дал вам все, что, по вашим словам, требовалось для поимки человека. Или уже умудрились все пустить по ветру? — прошипел наниматель, и Барни неловко заерзал.

— Но чтобы найти человека, решившего скрыться, требуются расходы. Я платил слугам, конюхам и еще бог весть кому, чтобы его отыскать.

Немного поразмыслив, джентльмен полез в карман, вынул небольшой кожаный мешочек и швырнул его на стол. Звон музыкой отозвался в ушах Барни. Он с трудом постарался скрыть радость.

— Если я не услышу о его местопребывании в течение пяти дней, лично найду вас и выколочу деньги из вашей ничтожной шкуры.

Наниматель встал и злобно зыркнул На Барни:

— Вам все понятно?

Барни, все еще сидя за столом, коротко кивнул:

— Да, ми… то есть сэр. Яснее некуда.

Тот повернулся, направился к двери и, не оглядываясь, исчез. Только тогда Барни позволил себе улыбнуться.

Развалившись на стуле, он подкинул мешочек на ладони и долго наслаждайся тяжестью, прежде чем сунуть его в карман. Бросил на стол несколько монет из своих жалких запасов и встал. Встреча прошла лучше, чем он ожидал.

Прихрамывая на левую ногу, Барни пошел к двери.

Наниматель не понимал, что в какую-то минуту задание стало личным делом Барни. Преследовать врага да еще и получать за это деньги! Неплохо, совсем неплохо. Его мишень должна понять, что никто не смеет безнаказанно выставлять дураком Неда Барни. Он ждет не дождется того момента, когда нанесет неожиданный визит некоему Бенедикту Хастингсу.

«Можете угрожать сколько хотите, Эви, но вы забываете, что козыри у меня. Вы никогда не выдадите меня бабушке. Откуда я это знаю? Потому что в таком случае я выдам вас родителям. Из нас двоих вы пострадаете больше. Играй мы в шахматы, думаю, я только что объявил бы шах и мат. Ну, что теперь скажете?»

Из письма Хастингса к Эви

Он был прав, когда семь лет назад, прежде чем начать карьеру, оборвал все связи с Эви. Если бы они встретились, как собирались, когда Бенедикт окончил Итон, он никогда бы не смог оставить ее, чтобы служить короне.

В конце концов, шпион обязан полностью сосредоточиться на своих задачах, чтобы достойно выполнять данные ему поручения.

Бенедикт закрыл глаза и положил голову на бортик медной ванны. Не то чтобы он полностью забыл Эви. Когда Лизетт увезла его в Европу, он много ночей лежал без сна, гадая, как там Эви и счастлива ли она.

Гадая, ненавидит ли его…

Со временем он перестал думать о ней каждый день и даже каждую неделю. Она стала далеким приятным воспоминанием, приходившим к нему только в редких, особых случаях. И вот теперь он оказался в самой невероятной ситуации, требующей сосредоточиться и понять, что делать, особенно теперь, когда снова покорен этой необыкновенной девушкой. Интересно, почему она обладает удивительной способностью так легко подавлять его волю? Она так невероятно привлекательна… Он был уверен, что впервые в жизни услышал от молодой леди слово «олух».

Он слегка улыбнулся. Да, именно нечто подобное она могла написать в одном из своих писем. Тогда она не упускала случая поставить его на место.

Сердце привычно сжалось, и Бенедикт медленно вдохнул горячий пар, поднимавшийся от воды. Он сделал свой выбор семь лет назад и теперь должен с этим жить.

Если он сможет уйти с ее дороги… а еще лучше — если она станет держаться подальше от него, тогда появится возможность решить, что делать дальше, и уехать, не причинив ей боли.

Он скользнул ниже в горячую воду, почти кипяток, пока она не дошла до подбородка. Больше он не может откладывать. Раньше он старался выбросить из головы эти мысли, но теперь настало время встать лицом к лицу со своими демонами. Пора решать, что важнее: его преданность стране или своей крови.

Будь проклят Рено. Будь проклят за то, что обнаружил единственную слабость Бенедикта с точностью фехтовальщика, вонзающего кончик шпаги в сердце врага. Бенедикт считал себя умнее всех, когда после трех лет работы сумел внедриться в шайку контрабандистов под предводительством братьев Рено и тщательно готовил их падение.

Воспоминания о той ночи, год назад, окутали его ледяным одеялом, через которое не проникало даже тепло воды: самодовольство, которое он ощущал, перехитрив французских ублюдков, запах соленого морского воздуха, бившего в лицо, треск выстрелов и крики контрабандистов, пытавшихся укрыться от лучших агентов короны. К концу ночи было поймано двенадцать человек, двоим удалось сбежать, один был убит.

Это должно было стать часом его триумфа. Ему следовало уйти героем. Но вместо этого он был вынужден защищаться, когда Жан-Люк Рено направил пистолет в его голову. В тот момент Жан-Люк заплатил вые: цену, Пьер Рено сбежал в ночь, а Бенедикт потерял безупречную репутацию за то, что проворонил вожаков. Он всегда знал, что Пьер придет за ним. Но никогда не представлял, насколько тот хитер.

Бенедикт зажмурился, жалея, что не может вернуться назад и изменить случившееся. Вопрос в том, насколько далеко ему придется вернуться. На неделю? На месяц? К том; дню, когда он с энтузиазмом принял свое первое задание?

Бенедикт со стоном сжал губы и нырнул под воду, почти приветствуя обжигающий жар, горящую кожу и неприятное покалывание в веках. Это всего лишь эхо предательства, которое опалило его душу всего четыре дня назад, когда он пришел в окутанный туманом особняк в дюнах Фолкстона.

Когда его легкие стали гореть так же нестерпимо, как кожа, Бенедикт, задыхаясь, вынырнул из воды. Он примет решение, но не сегодня вечером. Просто он не был уверен, что сможет объективно взвесить все последствия. А поскольку с этими последствиями ему жить до могилы, не важно, решит ли он все сейчас или через несколько дней. Ну а пока у него есть эти бесценные несколько дней, чтобы насладиться всеми вещами, которых он никогда в жизни не имел: любящей семьей и мирным деревенским существованием.

И без помех любоваться прекрасной леди, укравшей у него сердце.

— Ты не все мне сказал.

Ричард поднял голову от колоды карт и ухмыльнулся:

— Малышка, я тебе много чего не говорю. Мой долг — защищать тебя, по крайней мере от тех дурных поступков, которые я совершаю.