– Потому что я читал протокол вскрытия. Стасю задушили чем-то вроде толстой веревки, обернутой через шею трижды. Никаких следов, что ее при этом держали, нет. Как нет в организме и алкоголя или каких-то препаратов, намекающих, что она не могла сопротивляться. Стася не была хрупкой, неспособной за себя постоять девушкой. И я не могу представить, при каких обстоятельствах она позволила бы Светлане трижды накинуть себе на шею веревку и задушить, не сопротивляясь.

– Может, Света угрожала ей ножом? – предположила Яра.

– Как вы себе это представляете? – приподнял бровь Казаков. – Допустим, в одной руке она держит нож, другой наматывает на шею веревку. Думаю, в этот момент Стася уже понимала бы, что ей не жить, и вот лично я на ее месте попробовал бы как-то все-таки справиться с ножом. Но в таком случае на теле Стаси были бы порезы, а их нет. Вообще ничего нет.

Да, это было странно. Странно и непонятно, почему Стася не сопротивлялась, почему позволила себя убить? Даже если не Светке, а кому-то другому. Яре удалось вытянуть из следователя, что под ногтями девушки не обнаружилось ни частиц кожи, ни волокон веревки, значит, она не пыталась за себя постоять.

– А что насчет ваших отношений со Стасей? – поинтересовалась Яра. – У вас действительно был роман?

– Не могу придумать ни одного повода, почему я должен вам об этом рассказывать, – абсолютно спокойным тоном ответил Казаков.

– Потому что если он был, то ее могли убить все-таки из-за вас, – пожала плечами Яра. – Не Светка, так кто-то другой.

Яра была уверена, что Казаков ответит что-то вроде «я все рассказал полиции», но он внезапно сказал:

– Не было у нас никакого романа. Стася была девушкой яркой, любила быть в центре внимания, этого не отнять. Но не верьте тому, что вы слышали о ней. Да, она любила флирт, но цену себе знала. И я ни разу не замечал, чтобы кому-то из парней доставался хотя бы поцелуй. Может, разве что Роману, но не на моих глазах.

– А вам?

– Я же сказал: у нас не было романа.

– Говорят, она к вам часто заходила.

– Она отвечала за озеленение сада. Несмотря на молодость, у нее были хорошие знания, и я доверял ей. Мы часто обсуждали именно клумбы, ничего больше.

Что ж, Яра прекрасно знала, как досужие языки могут выдумать то, чего нет на самом деле. По глупости, из зависти. Тем не менее уже ведь доказано, что с парнем перед смертью Стася не только целовалась. С другой стороны, если Роман был крайне настойчив – а он был настойчив, Яра сама слышала – да еще популярен, то Стася могла и дать слабину. Не верить сейчас Казакову у Яры не было причин, с чего бы ему защищать честь девушки? Но если она ему нравилась и роман между ними все же был? Мог ли сам Казаков ее убить, наказав за измену? При всей своей фантазии Яра не могла представить, чтобы доктор опускался до такого. С другой стороны, кто знает, что на уме у таких холодных, скрытных типов? Они почти незнакомы, как она может быть в нем уверенной? Хотя следователь наверняка уже все проверил…

– Если у вас все, то я хотел бы начать собираться домой, – вывел ее из задумчивости голос Казакова. – Мой рабочий день окончен.

– Да, конечно. Спасибо, что уделили мне время.

Яра поднялась и, кивнув Казакову, вышла на крыльцо. Было еще светло и жарко, по улице носились ребятишки, ловя последние деньки лета и свободы. Вместо того чтобы идти домой, Яра вытащила сигареты и закурила. Вернувшись из города, она все-таки нашла их в сумке и сунула в карман. Под сигарету ей всегда хорошо думалось, а теперь подумать было над чем. Надо все-таки тщательнее изучить две предыдущие смерти, потому что то самое журналистское чутье подсказывало Яре, что они могут быть связаны. И если этой связи не нашла ленивая провинциальная полиция, то сможет отыскать она, столичная журналистка.

За спиной скрипнула дверь, и на пороге показался Казаков. Он был уже без халата, бежевая рубашка с коротким рукавом делала его вид не таким хищным и опасным.

– Курить вредно, – заметил он, останавливаясь рядом с Ярой.

– Я знаю, – хмыкнула она. – И, честно говоря, приезжая сюда, даже поставила себе задачу бросить.

– Зачем тогда это? – Он указал на сигарету в ее руках.

Яра пожала плечами, затем, удивляясь сама себе, затушила сигарету и бросила ее в урну.

– Дурная привычка.

– Пойдемте, – Казаков спустился по ступенькам, но не ушел, обернулся и подождал ее, а когда Яра спустилась следом, внезапно сказал: – Мы ведь официально даже не познакомились. Артур. – И он протянул ей руку.

– Ярослава, – Яра удивленно ответила на рукопожатие. Она была уверена, что Казаков прекрасно знает ее имя, как и знает, что ей известно его. Тем не менее в этом знакомстве было что-то даже милое.

– У вас красивое имя. – И впервые за все время разговора Артур вдруг улыбнулся по-настоящему.

– А вы красиво играете на фортепиано, – не осталась в долгу Яра.

– То есть имя мое вам не нравится? – хмыкнул Артур, и Яра рассмеялась.

Они спустились вниз и медленно пошли по тропинке в сторону центра деревни.

– Так все-таки, где вы научились играть? – поинтересовалась Яра.

– В музыкальной школе, разумеется.

– Вы учились в музыкальной школе?

Артур покосился на нее.

– А что вас удивляет?

– Вы же врач.

– И как это мешает учебе в музыкальной школе? Музыкалку я посещал, когда учился в обычной школе, а врачебному делу меня обучали в университете.

– А как вы оказались здесь, в Змеевке? – спросила Яра, когда они уже дошли до перекрестка и свернули на улицу, в конце которой находился ее дом. Где живет Артур, она понятия не имела.

– Если скажу, что увидел вакансию терапевта и приехал, то несколько слукавлю, – признался Артур. – На самом деле я давно слышал про ваш Источник, и, когда у меня появились средства осуществить мечту и построить реабилитационный центр, я решил, что не найду места лучше. Ведь у него уже по умолчанию есть некая реклама. А чтобы не терять квалификацию, пока идет стройка, устроился на должность терапевта.

– Какого рода реабилитационный центр вы строите? – поинтересовалась Яра. – Светка говорила что-то про психов…

Казаков тихо прыснул.

– Я не удивлен. Хотя Светлана, как медработник, должна понимать разницу между психиатрическим и неврологическим направлением. В основном я собираюсь принимать пациентов после инсультов. А также сложных переломов, травм позвоночника. В общем, тех людей, кому нужна реабилитация по большей части в области лечебной физкультуры, чистого воздуха и веры. Как в собственные силы, так и в волшебный Источник. Это мне интереснее всего.

– Будет очень неуместно, если я поинтересуюсь, откуда у вас такие средства на стройку?

Артур усмехнулся.

– Оттуда же, откуда и у вас: дедушка оставил.

– Значит, вы из обеспеченной семьи?

– Можно и так сказать, – кивнул Артур, а затем внезапно перевел тему на нее: – А как в Змеевке оказались вы?

– Я здесь выросла.

– Но потом уехали. Почему вернулись?

Яра покосилась на Артура, удивляясь его осведомленности. На любителя сплетен он не походил; местным, у которого тут куча друзей и знакомых, всегда готовых поделиться новостями, тоже не был. Так откуда ему столько известно?

Артур, казалось, понял выражение ее лица.

– Я врач, – напомнил он. – Более того, деревенский врач. Ко мне приходят не только лечить кашель и снижать давление, но еще и поделиться новостями. Такие уж тут люди, вы наверняка знаете.

Что ж, это многое объясняло. Местных людей Яра хорошо знала.

– Просто решила отдохнуть от большого города, – призналась она. – Устала и задолбалась. Залижу раны, почищу перышки – и вернусь обратно.

– А насовсем остаться не хотите?

– Здесь? – Яра даже по сторонам огляделась, будто не поверила, что Артур имеет в виду Змеевку. – Не знаю. Вряд ли. Не смогу я уже здесь, наверное.

– А если бы было ради кого?

Яра с подозрением посмотрела на него. Он что, на себя намекает? Предлагает отношения? Нет, вряд ли. Они знакомы-то меньше часа по факту. Наверное, просто ему рассказывали и о том, как однажды она собиралась здесь остаться навсегда.

– А нет ради кого, – пожала