помалкивайте! И чтобы сегодня мне без происшествий больше! Да отвалите вы! – кричал парень. – Блядь! Я их всех сейчас убью, сук!

– Никого ты не убьешь! Они тебя и всех вас грохнут, да тут же и похоронят! Я их знаю.

– Что «знаю»!? Что «знаю»?! Хули вы знаете!? Что я его мамке скажу?! Убить всех этих сволочей!

– Ты в людей-то хоть стрелял? А? Завтра нам в наступление идти, а ты о другом думаешь. Товарища уже не вернуть, но вас-то я сберечь должен, вы поймите.

– И что нам теперь делать? – спросил толстый.

– Друга вашего помянем, а завтра в бой пойдём. На войне всегда так: вот твой друг – а вот его нет. И завтра может также будете лежать, как он. Если за голову не возьметесь.

– А его-то за что?

– Жаль его, но что поделаешь. Сидите тут, никуда не ходите. Я скоро вернусь.

Командир ушел прочь. Я решил вернуться к своим, оставив ребят в палатке.

– Жесть какая-то, – заметил Юра.

– Пиздец, я бы сказал, – ответил Костя.

– Я думал, они друг друга поубивают, – добавил Илья.

– Ещё не вечер, – сказал Аркадий.

– Мы что-то снимать будем? – спросил я.

Аркадий покачал головой. Юра согласился. Спали мы все хреново, то и дело ожидая, что начнется стрельба или кто-то закричит в темноте. Этого не случилось, но нам всем срочно хотелось уехать прочь отсюда. В четыре утра у солдат начались сборы, а нам сказали ждать первый грузовик отсюда.

Салман уделил нам минуту своего времени, чтобы поблагодарить от всей души за визит, снабдив нас несколькими пачками сладостей и апельсинами.

– Надеюсь, в скором времени увидимся вновь, – улыбаясь, сказал он. Салман крепко пожал нам все руки, а затем отвёл Аркадия в сторону и несколько минут разговаривал с ним тет-а-тет, положив свою руку ему на плечо.

Потом он ушел, на прощание обняв Аркадия и постучав ему по спине. Аркадий тоже улыбался. И все равно в воздухе витало напряжение и раздражение. Новобранцы бросали на чеченцев подозрительные и презрительные взгляды, вот-вот могло произойти всё, что угодно. Но ничего не произошло. По крайней мере, в лагере. Но когда я подошел к грузовику, который нас ждал, там стоял Юра и матерился.

– Что случилось?

– Сам посмотри.

Я заглянул в грузовик. Там лежал мешок с трупом того новобранца.

– Черт!

– Нам придется с ним ехать. Это как-то дико.

– Мы должны отвезти его в Томск?

– Да, оттуда они его отправят куда надо.

– По крайней мере мать будет знать, где ее сын.

– Ей это не поможет.

– Нет, но было бы гораздо хуже, если бы они просто закопали бы его в лесу, не сообщив ничего. Она не узнает, как и за что он погиб, но у нее будет, что похоронить.

– Твою мать, – Юра плевался.

Мы ехали молча по кочкам, пока Юра не увидел что-то вдалеке. Он пересек весь кузов и начал бить в стенку с криком: «Остановись!».

– Что такое? – раздраженно спросил Аркадий.

Юра стиснул зубы, но ничего не ответил. Он спрыгнул с кузова, когда мы остановились.

– Юра, что происходит?!

Я тоже спрыгнул, потом Костя, Илья и Аркадий. Водитель негодовал и матерился.

– Надо отнести его в церковь, – сказал Юра. – Так будет по-человечески.

– Какую ещё, блядь, церковь? – спросил Аркадий.

– Вон там.

Мы все посмотрели туда, куда указал Юра. За верхушками деревьев виднелся купол с крестом.

– И что мы там будем делать? Там же небось нет никого!

– Ну как же мы так с человеком?! – сокрушался Юра.

– А что это за место? – спросил я у водителя.

– Черново, – ответил он.

– А мы можем туда проехать? Там кто главный?

– Там прошлись и наши и партизаны, так что я не знаю.

– Давайте на десять минут туда заглянем, все сделаем, поищем священника или ещё кого, а потом продолжим?

– Ты его поддерживаешь? – спросил Аркадий. – Слушайте, я тут главный, так что быстро погрузились в грузовик, и вперед!

– Нет, мы останемся. Да и грузовик не ваш, – ответил Юра.

– Быстро в машину, а то я без вас уеду!

– И кто тогда новости будет делать?

– Ещё людей найму, в Москве таких как вы тучи бегают!

– Хорошо, тогда вперед!

Аркадий явно хотел врезать Юре, но понимал, что никогда не дрался, поэтому такие эскапады не принесут ему ничего хорошего. Мы с командой переглядывались, пока водитель курил.

Глава 13: Черново

В деревне была одна длинная улица, вдоль которой стояли дома, ещё пара домов располагались на отшибе у кладбища, перед которым лежало огромное бревно, на котором, наверное, любили сидеть местные жители. Но по пути мы встретили лишь несколько кур, да козу. Все, кроме Аркадия, несли тело солдата в сторону церкви.

Водитель сюда ехать не стал, он заглушил мотор где-то на развилке. По дороге я присматривался к домам, пытаясь интуитивно вычислить дом родителей Лены, но это была неблагодарная затея. Нести парня и физически, и морально было непросто. Я всё думал, что кто-то сейчас выйдет к нам, но в деревне было тихо. Видимо, толпа мужчин, несущих по главной улице труп, не располагала местных к беседе.

– Давайте быстрей! – командовал нами Аркадий, всё время оглядываясь по сторонам, словно опасался снайперов или деревенских босяков с вилами. Он снял свой пиджак, оставшись в белой рубашке при галстуке и шел позади.

– Осталось недолго, – ответил Юра, словно обращаясь не к Аркадию, а к солдату.

Церковь располагалась на откосе, который подбирался к ней все ближе и ближе. Казалось, что вот-вот она начнет понемногу проваливаться. За церковью мы увидели небольшое кладбище, на котором, как я понял, хоронили тех, кто имел к церкви непосредственное отношение. Мы положили солдата меж двух синих крестов на землю. Илья тут же схватился за фотоаппарат, а мы с Юрой пошли внутрь, чтобы найти священника.

Внутри было тихо и пахло свечным воском и сыростью. Церковь была из красного кирпича, почти без пола – он был только в храме, а в притворе мы шли по земле. Алтарь был частично разрушен, иконостас наполовину пустовал. Юра подал голос:

– Эй, есть кто-нибудь?

Вокруг была тишина, как вдруг из небольшой комнаты, служившей хранилищем всего на свете, от швабры до кадила, вышел сутулый священник с черной бородой. Его правая рука была перебинтована чуть ли не до локтя. Кажется, он нас немного испугался.

– Здравствуйте, батюшка, – начал Юра. – Мы вам покойного солдата принесли, не могли бы вы его отпеть?

– Здравствуйте, а он из наших или этих?

– А кто у вас «наши», а кто «эти»?

– Наши – сибиряки, не