Гвен Тайри.

А может, он просто об этом не знает.

В любом случае, за один только последний час к Гвен с подобным предложением подходили уже раз восемь. И шесть из них – она даже не намазывалась кремом, а просто лежала на шезлонге. Дважды – почти что спала под лучами солнца, когда эти идиоты будили ее своими нелепыми предложениями.

Гвен поднимает глаза на незадачливого Казанову и видит его.

Она еще не знает, что он станет главной любовью, главной проблемой и главной неизбежностью всей ее жизни. Не знает, что родит от него двух детей, но так и не получит заветного кольца, как и его фамилии. Не знает, сколько проблем принесет их союз, пока еще ей даже неизвестно, каким он бывает, когда опускаются жалюзи. Не знает, что он станет причиной ее диких комплексов. Она даже подумать сейчас не может, что когда-нибудь кому-нибудь будет под силу заставить ее, победительницу юной мисс США, комплексовать!

А еще она не знает, что он всегда добивается, чего пожелает, и сейчас она – предмет его вожделения.

Она просто видит его, видит его голливудскую улыбку, лукавый взгляд и многозначительно поднятую бровь. На нем лишь черные обтягивающие купальные плавки и дорогие часы. Это смешит ее еще больше – какой придурок станет надевать дорогие часы на пляж?

Даже если они водостойкие.

Потерять их, оставить, случайно уронить в море и не заметить – плевое дело! Только понтовитый идиот станет рисковать такой вещицей.

Он кажется Гвен очередным клоуном. Чуть более развязным, чем остальные, но в целом отличной кандидатурой №46.

С ехидной улыбкой она протягивает ему баночку с кремом:

– Ну давай.

Перевернувшись на шезлонге животом вниз, она ждет, пока он начнет свою работу. Вот она чувствует его горячую руку на своей не менее горячей спине. Ждет, пока крем покроет всю поверхность, не вынуждая ее неравномерно загорать.

– Ты заслужено получила свой титул – игриво сообщает он.

Еще одна банальщина! После конкурса большинство парней пытались подкатить к ней через лесть! Будто бы только они знают про этот конкурс и будто остальные считают место незаслуженным!

То же самое, что подойти к отличнику, что готовился к контрольной трое суток без сна, и сказать «ты заслужено получил свою A+». Ну как бы, але, приятель – это и так очевидно. Ты не открыл Америку.

– Знаю – заносчиво отвечает Гвен – натирай лучше. Чтобы без пропусков.

Слышит смешок:

– Любишь командовать?

– Люблю, когда все на своих местах.

– И где же твое место?

– На вершине – без обиняков сообщает Гвен, совершенно не лукавя.

– Вот как – она слышит шутливость в его тоне, что начинает раздражать, ведь она не шутит – а где же тогда мое?

В горячах бросает, решив закончить игру, не начав:

– У параши – тон холодный, сухой – там твое место.

Слышит присвист и заливистый смех. Уже хочет перевернуться обратно, когда сильные руки едва ли не придавливают ее к шезлонгу, продолжив втирать крем с такой силой, словно главная задача – пригвоздить Гвен к месту:

– Так поклонников не наживешь, не кажется?

– На их отсутствие не жалуюсь – огрызается, вновь предприняв безуспешную попытку встать – отвали.

– Ты же сама попросила намазать тебя кремом.

– Не попросила, а согласилась на твою просьбу.

– Я не просил – все сильнее в его голосе проступает насмешка и это накаляет Гвен. Впервые она оказывается в своей же игре не на своем месте.

– Ты просил, а я разрешила.

Наконец, закончив работу, он убирает руки и позволяет Гвен встать. Едва она оказывается лицом к нему, как он добавляет:

– Я предложил свою помощь, а ты согласилась. Значит, я оказываю тебе услугу – самодовольная насмешка – так что весьма невежливо с твоей стороны.

– Да пошел ты.

– За услугу обычно принято отплачивать чем-либо.

Ну наконец-то, самое интересное. Ехидно усмехнувшись, Гвен скрещивает руки на груди:

– Даже не мечтай о свидании.

– О, да не дай бог – ухмыляется – твоя плата: это хотя бы на пять минут закрыть свой милый ротик. Голова раскалывается.

Он веселится и уже не скрывает этого.

Она проиграла. Впервые.

Парень не злится, когда она его отвергла. Или не ползает в коленях, пытаясь вымолить свидание. Или не исходит молча слюной.

Он насмехается над ней.

– Ты просто самовлюбленный кретин, пытающийся повысить свою никчемную самооценку за мой счет.

Запрокинув голову, он заливисто хохочет, после уточнив:

– А ты точно обо мне говоришь? Просто странно слышать это обвинение от тебя.

– Проваливай – рычит Гвен, окончательно выйдя из себя, и ложится обратно на шезлонг.

Он уже оборачивается, чтобы действительно уйти, когда она окликает:

– Эй. Крем верни.

Вложив баночку с кремом ей в протянутую ладонь, он замечает:

– Знаешь, только и слышу, что прекрасные снаружи и отвратные внутри обязательно кончают плохо. Я не согласен. В реальности красота всегда выигрывает эту жизнь, каким бы скверным не был характер.

– Иди подлизывайся к другим.

– Я сейчас не о тебе – очередная насмешка – вообще-то о себе говорил. Но ты тоже ничего, с этим сложно не согласиться. Если появится желание пообщаться с кем-то равным, а не покошмарить своих бобиков из параллели – то я по вечерам сижу в баре «Роялс».

И уже разогнувшись, самодовольно добавляет:

– Уверяю, тебе понравится. Знаешь, многие девушки считают меня очаровательным. А я помимо этого еще и трахаюсь отменно.

Пара дамочек, что лежали на шезлонгах рядом и услышали его, озадаченно поворачиваются, что-то возмущенно бормоча. Усмехнувшись, он подмигивает Гвен и уходит.

Гвен лишь плюет ему различные трехбуквенные маршруты вслед.

Но естественно, она пойдет в тот бар уже этим же вечером.

Потому что она уже у него на крючке.

Она заинтриговал ее. Заинтересовал. Зацепил. Она еще не знает, как обличить в слова это чувство – но он оказался первым, кто осмелился возвысить себя над ней. Но сделал это таким образом, что ей захотелось увидеть его вновь. Более того – в ней проснулась жгучая необходимость в этом.

Возможно, дело в его подходе. Возможно, в харизматичности. Или неоспоримой самоуверенности. Может, дело в беззаботности и легкомыслии, с которым он общался. Может, даже в доступности. Или, наоборот, в иллюзии этой доступности?

Ее влечет эта неопределенность. Гвен даже не подозревает, что очень скоро станет жадно хватать любой его комплимент, точно крошку хлеба. Что очень скоро узнает, как много значат его комплименты. Как сложно их заработать кому-либо.

Она станет зависима от него. Весь ее мир станет вращаться вокруг него.

И