берет тросточку, стучится во внутреннюю дверь.) Тетя! Эстер!

Прибегают сначала Башева, потом Эстер.

Башева. Меня, что ли, зовешь?

Эстер. Ты меня звал?

Беня. Йес! Я вас звал… Хочу сообщить, что я — олл райт! Что вы — олл райт! Все мы — олл райт!

Башева (дочери). Что он говорит?

Эстер (матери). Что он задумал?

Беня. Велл! Вы меня не спрашивайте! Вы должны смотреть и молчать. Если я вечером исчезну на несколько часов — не спрашивайте, где я… Дядюшка не должен знать, что меня нет… Ю эндэрстэнд? Еще день, еще два, и клад мой! Мой! Мой! (Обнимает сначала Эстер, потом Башеву и целует их.)

Башева (всплескивает руками. К дочери, во весь голос). Люди! Он спятил! Не видеть мне слитка золота с пришествием мессии, если он не рехнулся! Он сошел с ума!.. Весь мир сошел с ума!..

Беня весело смеется, бежит к двери, посылает издали Эстер воздушный поцелуй.

Занавес.

Четвертое действие

Первая картина

Старое кладбище. Старые памятники. Одни стоят накренившись, иные и вовсе повалились; несколько старых побеленных домиков. Кладбище заросло зеленью. С одной его стороны высится гора, с другой стороны — невысокая ограда.

Вечереет. Погас последний луч заходящего солнца. Вдали, в гуще деревьев, поет кладбищенский соловей. Царит торжественная тишина, тихое уныние. Над забором показывается Головешкина голова, а следом и весь Головешка. Кто-то подталкивает его снизу.

Головешка в дождевом плаще, капюшон надвинут на полицейскую фуражку.

Головешка (тихо). Осторожно! Полегче! Тут недолго сорваться… Еще, упаси бог, сломаю ногу… Дело рискованное!..

Прежде чем Головешка спрыгивает, позади него показывается Беня Бен, тоже в плаще.

Беня (спрыгивает с забора первый и протягивает обе руки Головешке). Хелло! Быстрей! Они могут сейчас прийти и застигнуть нас здесь, — тогда пропала вся игра. (Берет Головешку за руки.) Вот так, олл райт!

Оба, пригнувшись к земле, осторожно пробираются вдоль забора. Останавливаются, выпрямляются, говорят тихо. У обоих в руках маленькие фонарики.

Запомните же, мистер Головешка, что вам предстоит делать… Видите? (Показывает рукой на один из белых домиков.) Вы должны лечь там, за тем домиком, где похоронен старый раввин… Там они ищут клад… Ю эндэрстэнд?

Головешка. Разумеется… Дело понятное!

Беня. Вы должны лежать тихо, не шевелясь, дожидаться минуты, когда меняла останется один… Тогда вы его назовете по имени и скажете ему то, чему я вас научил. Вы точно помните все слова?

Головешка. А как же? Я их заучил наизусть, как «отче наш»… Могу повторить, если хотите. Дело минутное!

Беня. Олл райт! Главное, голос, звук! Как из-под земли. Ю эндэрстэнд?.. Олл райт!.. А я пойду туда, где мой дядюшка рыщет вот уже несколько ночей… Я устрою ему такое, что он плюнет на менялу и отдаст свою дочь за вас. Гуд бай[81] (Протягивает Головешке руку.)

Головешка (колеблется). Как вы думаете, между прочим, не может со мной произойти несчастный случай? Я отродясь не был ночью на кладбище…

Беня (с напускным хладнокровием). Велл! Если вы такой герой, что боитесь мертвецов…

Головешка. Вот тебе здравствуй! (Хорохорится.) А знаете ли вы, что я был под Севастополем? Имею награду от царя… Я…

Вдали появляются огоньки, сначала один, потом второй, потом множество.

Беня. Народ двинулся, ищут клад… Давайте спрячемся…

Расходятся в разные стороны, исчезают.

По двое сходятся с фонарями в руках все мужские персонажи комедии. Луна, наполовину скрытая тучами, заливает светлым, серебристым сиянием все поле и мрачные лица людей. Фигуры передвигаются, припадая к земле. Отдельно идет Идл Торба, ведет за руку Ицика. Люди идут медленно, тихо переговариваясь между собой.

Мозговоер, Борода, Привереда, Милостивец, Идл, Ицик.

Первая фигура. Слышите, люди, сердце мне подсказывает: уже недолго осталось искать, скоро, скоро мы будем вознаграждены. (Вздыхает.)

Вторая фигура. Будем вознаграждены…

Третья фигура. Дай то бог! Отец небесный, уже пора…

Четвертая фигура. Уже давно пора. Но что из того?

Пятая фигура (вздыхает). Ой, господи! Господи!..

Пауза.

Первая фигура. Знаете, кому я завидую? Мертвым.

Вторая фигура. Мертвым.

Третья фигура. Они лежат спокойно… Они свое отстрадали…

Четвертая фигура. Им не надо надеяться на чудеса, на клады…

Пятая фигура. Ой, боже! Боже! (Тихо, приглушенно плачет.)

Пауза.

Первая фигура. Люди, не кажется ли вам, что там блеснул огонек?

Вторая фигура. Блестит огонек…

Третья фигура. Мне тоже кажется, что огонек… Может, это и есть клад?

Четвертая фигура. Вам все мерещатся огоньки… Это огоньки наших собственных фонарей…

Пятая фигура. Ох, боже милостивый!.. (Всхлипывает.)

Пауза.

Первая фигура. Так всегда бывает: клад то покажется, то исчезнет…

Вторая фигура. Исчезнет…

Третья фигура. Вероятно, мы не удостоились у всевышнего… Или… быть может, согрешили чем-нибудь…

Четвертая фигура. Отец небесный!.. (Вздыхает.)

Пауза.

Первая фигура. А может, все оттого, что мы топчем святые могилы? Как по-вашему, евреи? Тут ведь лежат святые, мученики с незапамятных времен…

Вторая фигура. С незапамятных времен…

Третья фигура. И просто великие люди… Двенадцать праведников…

Четвертая фигура. А раввин — тринадцатый…

Пятая фигура. Господи милосердный!..

Огонек, показавшийся вдали, постепенно приближается. Со стороны города появляется раввин с фонарем в руке. Все окружают его.

Раввин. Добрый вечер, дети! Великий бог да будет вам в помощь.

Мозговоер (подходит к раввину). Благословите нас, ребе; пусть эта ночь будет счастливее всех минувших ночей. Чует сердце мое, что приспело истинное время…

Раввин. Истинное время, дитя мое, может наступить только тогда, когда захочет он… Главное, дети мои, чтобы ваше усердие было потрачено не одного только золота ради… Золото во все времена было и будет идолом, и пришел я сюда не за тем, упаси бог, чтобы поучать вас, а чтобы предостеречь от распрей, раздоров, чтобы, упаси бог, не возникла у вас ссора в ту минуту, когда, бог даст, откроется благодать… Распри в этих случаях — отрава горькая… Доверяйте друг другу и не теряйте надежды… Берегите старые могилы и памятники, не нарушайте их покоя… Не давайте вашим голосам звучать громко, потому что ветер может донести их туда, в город, и как бы это, упаси бог, не повредило вам… Я иду домой успокоить оставшихся. Они, бедняжки, ждут не дождутся доброй вести. Дай бог мне удостоиться быть добрым вестником, — сообщить им эту радость. Доброй ночи. Доброй ночи. (Пускается в путь, все светят ему фонарями.)

Голос из толпы. Пусть кто-нибудь пойдет проводить ребе домой…

Раввин. Ну и дитя же ты! Человек человека не может вести… Есть тот, кто нас ведет… Он поведет и меня.