не станете отрекаться от своей подписи, — что вы наравне со всеми нами имеете долю в кладе и обязуетесь утаить дело от казны. Стало быть, если вы донесете на нас, вы донесете на самого себя. Это — раз. Во-вторых, не делайте из себя посмешища! Клад, с божьей помощью, уже как бы у нас в кармане. Послушайтесь моего совета, и — молчок! Тогда вам кое-что достанется. Иначе же вы останетесь, понимаете ли, и в доносчиках и в дураках. К чему вам это?

Головешка. А с чего это вы вдруг нос задрали? Может быть, на основании тех слов, что вам сообщили вчера на кладбище, из могилы вашего папаши? Так знайте же, что это он!.. (Показывает на жениха.) Вот этот молокосос!

Мозговоер (смеется). Ну и глупый же вы человек! Вы слышите звон, а не знаете, откуда он! Это был голос моего отца с того света.

Беня (встает). Дядюшка, это был я.

Мозговоер (Бене). Ты?

Беня. Йес!

Мозговоер (чуть не падает). Башева, где ты? (Бене.) Ка-ка-ка-ак так? Не понимаю!

Беня. Мне очень жаль, но я обязан вам сказать, дядюшка, что не мог поступить иначе. Я видел, как вы блуждаете, а выйти на верный путь не можете, не хотите. Этот клад всех вас так заморочил, что вы потеряли рассудок. Вы стали верить в сны, в сверхъестественные чудеса. Мертвецы начали наносить вам визиты с того света, разговаривать с вами, как живые люди. Я убедился, что словами на вас не подействуешь, бикоз вы слишком далеко зашли… И я сказал себе: олл райт! Вас надо сечь вашими же розгами, и, не будь мое имя Беня, если я не открою вам глаза и не верну вас к вашим бизнесам, бикоз этот клад нонсенс, плод вашей фантазии! Друзья мои! Ваши поиски — пустая затея, бикоз нет кладов на старом кладбище. На старом кладбище древние могилы, разбитые надгробные плиты…

В течение всего этого спича присутствующие сидят взбудораженные, переглядываются, глядят на раввина, который сидит спокойно и слушает, бросает испепеляющие взгляды на оратора. Последние его слова выводят из себя собравшихся, с разных сторон несутся возгласы.

Первый голос. Это дерзость!

Второй голос. Наглость!

Третий голос. Неслыханное кощунство!

Четвертый голос. Он потерял уважение к ребе!

Мозговоер (который только теперь едва-едва пришел в себя). Получается, стало быть, что ты — мудрец и умная голова, а мы — мальчишки, глупцы, слепые люди, которые ни аза ни в чем не смыслят? (К жене.) Башева! Что ты скажешь — прошу, пожалуйста! — про своего племянничка? Он сделал из нас посмешище! Он из меня мочалку сделал! Получается, что твой муж, Лейви Мозговоер, которого весь мир считает умницей, к которому люди приходят за советом, ха-ха-ха, — мальчишка! Глупец!! Осел!!!

Башева. Такой бы мне слиток золота… (Спохватывается и не заканчивает.)

Мозговоер (показывает на Беню и обращается к присутствующим). Люди! Этот мошенник шел на все единственно ради того, чтобы заполучить мою дочь, — и ничего не скажешь — это ему удалось. (Бене.) Это тебе удалось, Беня, зачем я стану отрицать? Ты ловко обстряпал это дело! Это я говорю тебе! Сам Лейви Мозговоер говорит тебе, что дело сделано мастерски! Так и быть, совершилось — пропало. Дай бог тебе состариться с ней в почете и богатстве. Глупо теперь говорить иное: теперь я тебе отец так же, как и ей. (Показывает на Эстер.) Она твоя, ты честно заслужил ее, как наш праотец Иаков у Лавана Арамейского…[83] Ибо перед тем, как идти войной на Лейви Мозговоера, понимаешь ли ты меня, надо туго подпоясаться!.. Но все-таки зря ты хочешь нас убедить, что не существует никакого клада. Это ты будешь доказывать там, в Америке, а нас не уговоришь. Ты глупец из глупцов, говорю тебе! Ведь если ты приведешь даже тысячи доводов, будешь кричать и клясться всеми святыми клятвами, что нет клада, — мы разве поверим тебе? (К толпе.) Люди! Почему вы молчите?

Несколько голосов. Дерзость!.. Наглость!.. Нахальство!.. Бесстыдство!..

Движение среди толпы.

Головешка (Мозговоеру). Между прочим, что я вам, мальчик, что ли? Я не понимаю фокусов! Вы думаете, я не знаю, что у вас с этим молокососом (показывает на Беню) общее согласие? Кому вы рассказываете сказки? Не видно разве, что это собачья комедия? Не понимаю, зачем ему понадобилось ради этого идиота менялы выставить меня на кладбище пугалом… А вот и он!

Приходит Идл Торба, за ним следует Элька. Оба сильно взволнованы, оба говорят одновременно, перебивают один другого. Все с недоумением глядят на них.

Торба. Вот несчастье!.. Кто-то, видимо, донес… Вы не знаете разве, что творится?

Элька. Не знаю, чего от меня хочет этот еврей? Наседает на меня… С самого рассвета… Вот докука.

Торба (Эльке). Ша! Дай слово вымолвить!

Элька. А мне молчать, что ли, несчастный?..

Мозговоер (вмешивается, хочет их унять). Уважайте порядок. Пусть говорит один из вас, не оба разом! Пусть он говорит, он — мужчина!

Элька (Мозговоеру). Таково ваше решение? Кто вы такой? Уж не раввин ли местечковый?

Мозговоер (присутствующим). Мне кажется, что это та полоумная вдова! (К жене.) Башева! Это она, не правда ли?

Элька. Во-первых, я не знаю, кто из нас обоих больше полоумный, я или вы? Я еще тогда вам говорила, что этот червонец — мой червонец, а вы меня назвали сумасшедшей и вздумали передать во вражеские руки, в руки городового, какого-то Головешки, пропади он пропадом! Еще счастье, что он говорит по-еврейски и берет взятки, прибрала бы его холера!

Головешка хочет броситься на нее, вспоминает, что он не при форме, и отступает.

А вдовой вы называете меня напрасно! У меня уже есть муж, жить ему сто двадцать лет. Он хоть и бестолковый, но все-таки муж, как говорится, заступник…

Торба (перебивает ее). Кто тебя спрашивает? Дай сказать слово. Пусть все знают, как обстоит дело с кладом…

Голоса. С кладом?.. С кладом?.. Что с кладом?..

Торба. Плохо! Горько! Видимо, был донос… Мы с нею только что с…

Элька. Если он станет рассказывать, нечего будет слушать! Послушайте лучше меня! Сегодня, на рассвете, когда сам бог еще спал, приходит он ко мне, это чучело (показывает на Идла Торбу)… приносит мне червонец, червонец моего первого мужа, садится и начинает у меня выспрашивать, как я живу, сколько у меня детей и почему я не выхожу замуж? Я отвечаю: «Какой сумасшедший меня возьмет?» Он и говорит: «Я! Я, — говорит он, — состоятельный человек, можно сказать, богач…» Тогда