мы можем вычислить ширину мира – 42 тыс. км. По мнению т. н. науки, диаметр земного шара составляет ок. 13 тыс. км, т. е. чуть меньше толщины одного ангела, но мудрецы лучше знают.

Яакову приснился знаменитый сон про лестницу, уходящую в небо, – сон, предвосхитивший не менее знаменитую песню группы «Лед Зеппелин».

Господь явил Яакову не только печальные в конечном итоге судьбы царств, но и будущие истории из других книжек ТАНАХа. Так, мы узнаем про откровение на Синае, про трех отроков в печи огненной из книги Даниэля, про вознесение Элияу (Илия)[266]. Мудрецы полемизировали по вопросу точного расположения лестницы – то ли основание ее было в районе Беершевы, а наклон в сторону будущего Храма, то ли основанием она упиралась в место, назначенное будущему Храму, а наклонялась в сторону Бейт-Эля (Вефиль). В любом случае из сна Яакова самое большое впечатление на него произвело будущее разрушение Храма (построенного спустя несколько веков после его кончины), отчего он в ужасе и проснулся[267]. Но еще больше занимали его сиюминутные, практические вопросы. Яаков тут же использовал камень-изголовье в качестве алтаря, возлил на него масло и попытался заключить сделку с Богом. Суть его просьбы заключалась в том, чтобы быть под защитой Бога (видимо, от Эйсава) и благополучно вернуться домой, да и чтобы по пути он был обеспечен одеждой и продуктами. Взамен он дал обет признавать Господа «своим Богом» и регулярно жертвовать десятину (Берешит 28:20–22). И этим самым Яаков внес еще один огромный вклад в иудаизм: он был первым, кто принес обет и кто пожертвовал десятину[268].

Господь согласился и сбросил камень в пропасть, достигающую центра земли. Таким образом, камень стал «краеугольным» камнем земли. Одновременно это еще и камень, на котором зиждется Храм («Эвен Шетья») и на котором выгравировано непроизносимое Имя Божье[269] (кстати, мудрецы размышляли над взаимной топографической привязкой земного и небесного Храмов и пришли к выводу, что они находятся всего лишь в 29 км друг от друга[270]). Таким образом, ни один камень в истории человечества не имел такой славной судьбы.

Тут же случилось еще одно чудо. Кусок земли, вместе с находившимся на ней Яаковом, прыгнул прямо с горы Мория в Харран (подобные чудеса Бог совершал лишь четырежды в истории)[271]. Яаков очутился в конечном пункте своего путешествия, около уже известного нам по Ривке колодца и вскоре увидел прекрасную Рахель (Рахиль). С этого момента начались сложные взаимоотношения в семейном пятиугольнике, достойные отдельного рассказа.

◾ В семейном пятиугольнике

История захватывающих взаимоотношений Яакова с его двумя женами и двумя наложницами позволяет вывести много важных уроков.

Общая схема этих взаимоотношений известна из Торы: Яаков любил Рахель и в надежде жениться на ней прослужил у ее отца Лавана семь лет, но тот обманул его, подсунув ему в жены другую дочь – Леа (Лию). И чтобы заполучить-таки Рахель, Яаков еще семь лет прослужил Лавану. В итоге Яаков обзавелся двумя женами. По разным причинам не рожавшие в разные периоды и соперничавшие друг с другом Рахель и Леа предоставили Яакову для деторождения своих служанок Зилпу (Зелфу) и Билу (Валлу), и в конечном итоге 12 колен еврейского народа произошли от Яакова, двух его жен и двух их служанок.

Но рассмотрим всю эту историю детальней. Прежде всего, внесем коррективы: когда Ривка родила двух сыновей, а Лаван зачал двух дочерей, они списались и договорились, что Леа предназначалась Эйсаву, а Рахель – Яакову[272]. У Яакова же были изначально виды не столько на Рахель, сколько на Леа, но он с опаской подумал: «Эйсав скажет: ты не только отнял у меня первородство и благословение, да еще и невесту!» – и сам предложил Лавану работать семь лет за Рахель[273]. Да и Леа, не желавшая выходить замуж за негодяя Эйсава, непрерывно плакала, вследствие чего у нее резко ослабло зрение (Берешит 29:17) и вылезли ресницы[274]. Но закончилось все благополучно: Эйсав так и не женился на Рахель, по молитвам Яакова и Леа[275].

Впрочем, со временем приоритеты Яакова, видимо, изменились, и он влюбился в Рахель. Хитрый Лаван решил воспользоваться влюбленностью Яакова и предложил ему отработать семь лет, после чего он сможет жениться на Рахель. Однако по прошествии семи лет он все же решил пристроить сначала Леа с ее вылезшими ресницами и придумал изящный ход – обмануть счастливого жениха и в брачную ночь подсунуть Яакову Леа вместо Рахель. После чего Иакову уже, дескать, деваться будет некуда, и он женится на Леа. Рахель предупредила Яакова о планах отца и показала ему тайные знаки: она должна была ночью их воспроизвести, чтобы Яаков не трахнул по ошибке Леа. Однако Рахель все же пожалела Леа и рассказала ей о тайных знаках, чтобы она выдала себя за сестру. Поскольку дело происходило в темноте, все свечи были потушены[276], знаки, очевидно, относились к разряду тактильной сексуальной коммуникации. Мало того, она залезла под кровать новобрачных и в разгар страстей отвечала Яакову вместо Леа[277]. В результате Яаков так и не разобрался, с кем спал[278], и вынужден был жениться на несчастной Леа. Все это, между прочим, очень кинематографично, вот бы фильм эротический сделали!

Впоследствии, не простив Леа обмана, Яаков хотел развестись с ней[279]. Он Леа ненавидел (перевод слова «шнуа» как «нелюбима» в ряде переводов Берешит 29:31 слишком мягок) и избивал ее, о чем мы узнаем из комментариев р. Якоба бен Ашера к книге Берешит. Прекратил он ее избивать только после рождения Реувена. Именно так мудрец толкует имя «Реувен» (Рувим) («Бог увидел горе мое») в Берешит 29:32. Но хотя бить Леа Яаков перестал, он ее продолжал ругать, что мы знаем из толкования в тех же комментариях имени «Шимон» (Симеон), в ст. 29:33 («Бог услышал, что я ненавидима»). Отметим, что Леа была не только нелюбима, но и бесплодна – для наших матриархов эта печальная традиция. Такой вывод сделали мудрецы из сообщения Торы, что Господь «отверз утробу ее» (Берешит 29:31), т. е. даровал ей фертильность. А сделал это Господь для того, чтобы Яаков с Леа не развелся. Потом Господь наградил Леа большим числом сыновей[280] – хотя вообще-то планировалось, что каждая из четырех женщин Яакова родит ему трех сыновей, чтобы в общей сложности они составили двенадцать колен. Поэтому после четвертого