— Кстати… Меня зовут Семен Маркович… — Старик задрал на мне майку и осторожно дотронулся до кожи холодными пальцами.

— Очень приятно. Виктор. Ой.

— Больно? Тааак… А вот здесь?

Он очень осторожно щупает мне ребра своими холодными пальцами этот старый доктор. Такое ощущение, что Семен Маркович прямиком сошел с иллюстраций к детским книжкам про врачей. Белая шапочка на голове, стетоскоп на груди, очки с тонкой золотистого цвета оправой на носу. "Приходи к нему лечится и корова и волчица…".

Вот только в отличие от рисованных Айболитов, он не улыбается…

— Так… А теперь молодой человек прилягте и расстегните ремень.

Покорно ложусь на узкую кушетку. Еще пару минут мне терзают жесткими пальцами живот.

— Ну что же…

Семен Маркович снял с носа очки и неторопливо начал протирать их полой халата. Мы с Захаром терпеливо ждем.

— Вы можете одеться молодой человек… Должен вас одновременно обрадовать и огорчить… Похоже, что ни один из серьезных органов не задет. Мда. Но…

Мы покорно ждем пока он водрузит очки на полагающиеся им место.

— У вас молодой человек сломаны два ребра и как минимум еще в двух имеются трещины. Кроме того, намечается приличных размеров гематома на животе. А так, в целом, вы еще очень легко отделались, если господин Ковалев ничего не приукрасил… В общем, я бы рекомендовал денька три понаблюдаться в стационаре.

— Спасибо Семен Маркович. — Захар приподнимается с кушетки и открывает дверь.

— Не за что. — Врач повернулся ко мне и поднял с пола небольшой чемоданчик. — А вы молодой человек переворачивайтесь на живот. Уколов надеюсь не боитесь?

— Боюсь.

Семен Маркович усмехнулся.

— Ну значит бойтесь… Но пару укольчиков я вам все равно сделаю.

Послушно переворачиваюсь на живот. Надеюсь что хоть шприцы у него не как у доброго доктора Айболита. В смысле не такие огромные, со страдающими гипертрофированным самомнением иглами.

Наверное, это очень забавно — сыграть роль главного героя одной из своих книг.

Сыграть роль Алисы, попавшей в кроличью нору. Вот только почему совсем не хочется смеяться?

В больницу меня отправлять не стали. Минут через десять я выбрался из быстро ставшего душным салона скорой помощи, стараясь не глядеть на лежащие рядом и затянутые белой простыней носилки. Грудь мне перетянули тугим бинтом, от чего стало тяжело дышать, но, по крайней мере, исчезла давящая тупая боль. Хотя отсутствие боли, скорее всего, последствие четырех уколов.

За время, поведенное в машине, на сцене появилось несколько новых персонажей. Рядом со скорой помощью стояли лиловые "Жигули", а метрах в двадцати, у торца дома, стоял серый милицейский УАЗик с надписью ППС на сером с голубыми полосами боку.

Представителей милиции сюда не пустили, и двое молодых парней в форме просто стояли рядом с машиной, с ленцой и безразличием посматривая на снующих вокруг безопасников. Третий — пожилой, тучный лейтенант, ожесточенно потирающий потную лысину, о чем-то яростно спорил с Захаром.

Впрочем, Захар даже не спорил. Так… Отплевывался короткими фразами.

Толпа зевак уже рассеялась. Бабульки отправились по домам к теплым креслам и уютно бурчащим телевизорам. Мальчишкам, похоже, происходящее уже наскучило. Правильно… Спектакль закончен. Занавес пожалуйста.

Вернулся мрачный Захар. Бросил на ходу:

— Пошли. Нечего тебе здесь делать…

Я пожал плечами и двинулся следом. В том, что здесь мне действительно нечего делать, я с ним был абсолютно солидарен. Кроме того, мне до смерти хочется получить ответы на скопившиеся вопросы.

Захар быстро шагал к прибывшей первой красной девятке, по дороге коротко и властно раздавая указания. А ведь ты, мой друг, явно здесь начальник. Очень уж уверенно отдаешь ты приказания этим ребятам в штатском. Кто же ты Захар на самом деле?

За десять лет я привык считать тебя своим другом. Человеком, с которым хорошо проводить время на рыбалке или выпить водки. Человеком, к которому можно обратится за помощью или с мелкой просьбой и при этом знать, что тебе не откажут… Человеком, которому доверяешь. А на поверку все оказывается по другому.

Можно ли доверять человеку, который десять лет жил под маской? Хм… Не знаю — посмотрим по обстоятельствам.

Стоит ли надавать по морде за происходящее? Тоже, пожалуй, обожду — это никогда не поздно.

А вот немного подрейфовать по течению наверное стоит. Подрейфовать и постараться выяснить, во что же я влип. Потому что влип я, похоже, по самое нехочу, и ощущение такое, что трясина засасывает меня все глубже и глубже.

В детстве, как и любой другой мальчишка, я очень любил фильмы про шпионов.

С огромным наслаждением смотрел как умный дядя Штирлиц обманывает злых и коварных дядей фашистов. Как умные дяди КГБэшники ловят глупых иностранных шпионов желающих украсть Великую Военную Тайну и потому всегда попадаются, так как Великая Военная Тайна всегда на замке.

И гордился.

И желал быть похожим на этих умных дядей в штатском.

Потом был жестокий "Архипелаг Гулаг" Солженицина и" Аквариум" Суворова. И очарование прошло. Смылось неприятно пахнущей волной понимания того, чем на самом деле являются спецслужбы.

Но, как оказалось, закрепленное еще в пубертатном возрасте уважение и любопытство к шпионским службам сохранилось.

Мы подъехали к старому четырехэтажному, серому зданию со скромной вывеской "Охранное Агентство <Щит и меч>" рядом с шикарными покрытыми красным лаком дверьми.

Кто-то в этой конторе явно обладал своеобразным чувством юмора.

Тихо звякнул колокольчик, висящий над широкими створками и мы оказались в заставленном искусственными пальмами в огромных деревянных кадках холле.

За деревянной стойкой, развалившись в кожаном кресле, скучал огромных размеров охранник в пятнистом комбинезоне. Выглядел он конечно внушительно — морда (назвать это лицом назвать язык не поворачивался) кирпичом, плечи аля терминатор и пистолет на поясе. Он окинул нашу вошедшую троицу ленивым взглядом, и кивнул головой здороваясь с Захаром и вторым сопровожатым.

Захар подобной чести его не удостоил. Молча проследовал к дверям лифта в глубине короткого коридорчика,