Нападение на Ларису пока признавали спонтанным. Поздним вечером девушка шла по безлюдному шоссе, убийца, вероятно, ехал мимо и предложил подвезти ее до деревни, так как нападать, выскакивая из кустов, на той дороге — невозможно. Лариса села в машину и…

Перед «и» стоял вопрос — знали ли жертва убийцу?

Конкретно эту тему и освещал шагающий по обочине историк Кнышев:

— Я Лару знаю с детства, она была моей ученицей. Не сказать, чтоб девушка была примерной и прилежной… Но у современных девушек у всех — один ветер голове. — Опомнившись, что ругает покойную, Яков Валентинович пробормотал: — Светлая ей память.

Следователь, помогая краеведу снять неловкость, поинтересовался:

— Яков Валентинович, Лара могла сесть в машину к молодому симпатичному незнакомцу?

— А почему именно — к молодому и симпатичному? — притормозив, учитель с недоумением посмотрел на Гущина.

— Потому что это поможет в составлении портрета убийцы.

— Ах в этом смысле, — Кнышев снова двинулся вперед. — Она могла бы сесть и не к совсем симпатичному и вовсе немолодому, — хмыкнул краевед. — Говорю же — ветер в голове. Тем более, что, Станислав Петрович, — учитель искоса бросил взгляд на сыщика, — мне кажется, что Лариса ни в какую машину и не садилась.

— Почему? — Теперь уже сыщик остановился и поглядел вперед.

До Игнатово прямая, как стрела дорога шла параллельно реке, от противоположной околицы деревни начинала забирать налево, но кривизны не приобретала — летела через поле до моста и дальше шла к Заборью, откуда снова устремляясь к берегу. Ни одного укромного куста на полуторакилометровом отрезке — не было. От Игнатово дорога прекрасно просматривалась, а после попадала под обзор Заборья. Придорожные кюветы были мелкими, в них убийца залечь и спрятаться не мог. По трезвому размышлению, девушка могла подвергнуться неожиданному нападению, только оказавшись в чьей-то машине.

О том же, что Лариса встретила убийцу на дороге и не смогла от него убежать, речь не шла. Девушка была чемпионкой района по спортивному ориентированию и превосходно бегала. Молодой и резвый убийца, конечно, мог бы ее догнать и свалить с ног, но тогда на теле Ларисы остались бы соответствующие следы.

А их — не было. Все говорило о том, что нападение произошло внезапно с близкого расстояния. То есть: Лариса либо знала Водяного, либо он вызвал у нее доверие. Все прежние «русалки» тоже доверяли своему убийце. Отсюда и вопрос о молодом симпатичном мужчине.

— Станислав Петрович, — остановился рядом со следователем краевед, — идти дальше не имеет смысла. Вы уже убедились, что напасть на этой дороге практически невозможно.

— Если только Ларису не предложили подвезти и она не села в машину, — напомнил Гущин.

— Да не было ее на этой дороге! — воскликнул Кнышев.

— Почему? Ее подруга сказала, что Лариса пошла — сюда.

— Господи, — поморщившись, пробормотал историк, — кому вы верите? Дарья Селезнева — известная врушка и изобретательница! Я знаю ее, как облупленную.

— Уверены? — следователь внимательно поглядел на взволнованного общественника. — У вас есть доказательства, что Дарья Селезнева обманула следствие?

— Практически — да, — солидно кивнул Яков Валентинович. — Я давно знаю девочек, для меня их маленькие хитрости — секрет Полишинеля. Пойдемте, Станислав Петрович, я докажу вам, что не ошибаюсь, а по пути посвящу в цепь своих рассуждений.

«Батюшки, да мы, похоже детективы любим, — сворачивая вслед за историком с дороги на тропинку, ведущую к реке, подумал сыщик. — Этого еще не хватало… доморощенного Ниро Вульфа. — Стас хмыкнул: — Может быть, историк еще и орхидеи разводит в тепличке вместо помидоров?»

Но досадовать и ерничать было еще рановато, Гущин пристроился в спину краеведа, когда тропинка стала немного шире, Кнышев пошел с майором бок о бок.

— Станислав Петрович, позвольте поинтересоваться. Когда к Дарье пришли с вопросами о Ларисе, ей сразу же сказали, что подругу убили или вначале стали спрашивать об их последней встрече, ничего не объясняя?

— А это важно?

— Да. Ответьте, пожалуйста.

Гущин постарался вспомнить. Он читал свидетельские показания Селезневой, но сказать наверняка, как складывался разговор с Дарьей, не мог. Не знал, что это станет для кого-то важным.

— Я постараюсь это уточнить, Яков Валентинович, — предложил следователь и потянулся за телефоном, но краевед его остановил:

— Не надо, не сейчас. Я, Станислав Петрович, и без того практически уверен, что Дарье сразу же, с порога, не объявили о смерти Ларисы.

— Откуда такая уверенность?

Историк хмыкнул:

— Ну так у вас же работают опытные люди… Они в состоянии определить, что перед ними девица с глазами на мокром месте. С такими лучше разговаривать исподволь, не пугая сразу. Мол, когда ты видела в последний раз Ларису, как вы расстались, куда она пошла… Так?

— Предположим, — согласился сыщик и окончательно отнес историка в разряд любителей криминального чтива. — Но к чему вы ведете, Яков Валентинович?

— А к тому, что Лара и Даша — курят, — сдал краевед подружек. — И у обеих строгие родители. — Кнышев остановился, сняв с головы кепочку, обтер ею потное лицо. — Я хорошо знаю их семьи, отец Ларисы преспокойно мог выпороть девятнадцатилетнюю дочь, если б поймал ее с сигаретой. Ему и дела нет, что она уже взрослая. Дарье, напомню, семнадцать, но они лучшие подружки… были. У нас тут мало молодежи, девочки вместе ездили на учебу в школьном автобусе, сдружились, невзирая на некоторую разницу в возрасте…

Стасу очень хотелось прикрикнуть на историка «короче!». Тот с чисто учительской привычкой разъяснять, разжевывал каждую мелочь и углублялся в тонкости. Но поскольку Кнышев явно не терял повествовательную нить, а вел ее к некоему важному узлу, майор крепился, слушал.

Краеведу снова пришлось пойти впереди, так как тропинка стала совсем узкой, струилась вдоль кирпичного забора Львовых. Закончилась тропа на берегу, где небольшой песчаный пляжик огораживали сарай для лодок с этой стороны и заросль кустов с противоположной.

Сарай, уберегаясь от весеннего половодья, стоял на возвышении впритирку к железным кольям забора. Кнышев обошел его, глянул из-за угла на отлично просматриваемую территорию Львовых.

— Начнем отсюда, — пробормотал и глубоко надвинул кепку на лоб. — Вот, Станислав Петрович, полюбуйтесь — начиная от сарая тропа совершенно закрыта от села речным обрывом. Так?

Гущин сделал то, о чем его попросили: выглянул из-за угла, потом поглядел на едва заметную тропинку, идущую вдоль берега.

— Вы курите? — неожиданно спросил историк, и когда сыщик отрицательно помотал головой, вздохнул: — Я почему-то так и думал. Ну что ж… — Яков Валентинович извлек из кармана брюк пачку, где вместе с несколькими сигаретами лежала зажигалка. Прикуривая, буркнул: — Следственный эксперимент требует достоверности.