– Нокс? Чувак, которому я отвозил портмоне? Мне он тоже что-то привез, или только воры получают призы? – Она снимает свои очки, надувает огромный розовый шар из жевательной резинки и лопает его.

– Иногда неплохо пользоваться тем, чем тебя одарила природа. – Она оценивающе на меня смотрит. – Что такое, Терренс? Ты планировал снова начать историю со свободными отношениями? Или это просто приступ собственничества? Хочешь брать плату за проживание – сексом?

– Дура, – обхожу ее, задеваю немного плечом и прохожу мимо.

Она думает, что ходить в любовницах у старика и пользоваться подачками за трах лучше, чем обрести нормальные отношения. Да я, блин, не задумался купить для нее шмотки только потому, что еще не получил деньги, которые заработал. Гораздо интересней трахать этого старика и получать его пошлые подарки. Мудак, бл*дь. Обещал же передать через меня.

А Винни с ее короткой памятью на свои поступки меня бесит. Я не из тех людей, которые помнят прошлое и тыкают им бесконечно. Но очень хотел зацепить ее побольней, чтобы освежила память.

Толкаю двери палаты и замираю на месте. Широкая спина моего старшего брата практически полностью закрывает обзор на маму. Я тихо прохожу в палату, обхожу кровать с другой стороны. Хантер, закрыв глаза, упирается лбом в мамину руку, которую крепко сжимает. Я буквально чувствую насколько ему больно. Подхожу еще ближе к кровати, глажу маму по волосам и целую в прохладный лоб. Она выглядит уставшей и бледной, кажется, что она крепко спит, и нет у нее никакой болезни или комы. Совсем как тогда, когда мы маленькими приходили в родительскую комнату и тихонько играли на их кровати, пока родители спали. Я беру ее за другую руку и сажусь рядом с кроватью. Хантер поднимает голову, сжимает губы и смотрит на меня со злостью, которой никогда не было.

– Я хотел как лучше, – настойчиво говорю ему первым. – Ты сам говорил, что будешь очень занят. И все произошло внезапно…

– Потому что ты был ответственен за нее. Ты обещал, что будешь постоянно с ней, – говорит он сквозь зубы.

Я качаю головой, не веря, что мой брат вообще может такое говорить. Ему ли не знать, в каком положении я остался.

– Вы должны были просто следить за тем, чтобы она не пропускала лекарства. Неужели это так тяжело? – Я охреневаю с его слов, открываю рот, и мне нечего ему сказать. – Я мог остаться здесь с ней, я мог сделать для нее все. Все ваше внимание должно было быть сосредоточенным на ней, а не на себе любимых. Ты же обещал, Терренс! И что с ней теперь? – Показывает на маму.

– Ты охренел? У тебя что амнезия, бл*дь, или что? Ты уехал, и я был здесь с ней. Нам питаться надо чем-то! Или ты считаешь, копейки, которые ты с некоторых пор отправляешь, хватит на то, чтобы мы прожили? – Я отхожу от мамы и становлюсь со спины Хантера.

– Ты себе самостоятельно даже задницу не подотрешь, что говорить о большем. Вместо того, чтобы таскаться, просто надо было присмотреть за нашей мамой, – зло говорит мой брат.

В данный момент едва сдерживаю себя, чтобы не перетереть ему, единственное, что останавливает – это то, что он вцепился в мать.

– Ребята, давайте не здесь, – Чейз аккуратно встает с кресла и, держась за все поверхности, подсаживается на стул рядом со мной. – Решайте свои проблемы на улице, мама не хочет слышать, как вы, два придурка, ругаетесь снова. Хант, ты не прав.

Хантер оглядывается, и, клянусь, если бы не факт того, что Чейз за себя сейчас не сможет постоять, он бы ему вдарил.

– Собери сопли, скотина. Пойдем, выйдем. – Я широким шагом иду к двери, распахиваю, когда Винни тянется к ручке. Не сказав ей ни единого слова, стремительно выхожу. Я знаю, что мой брат пойдет за мной. Мы – двойняшки, слишком с ним похожи. Эдакие неправильные двойняшки, непонимающие друг друга.

Распахиваю перед собой двери и быстро окидываю взглядом место, где можно будет влепить ему хорошенько в ухо. Но мне не удается этого сделать, так как ткань моего пиджака сзади натягивается, и меня толкают с лестницы прямо на лужайку. Я падаю на оба колена, задеваю цементный выступ и громко рычу, поднимаясь.

– Научился нападать со спины, придурок? – Делаю выпад и валю Хантера на землю, локтем бью ему в область солнечного сплетения, вырвав из него громкий выдох.

– Она у нас одна. – Получаю коронный удар в скулу, отчего голова запрокидывается назад. – Мы должны беречь ее. Важнее мамы никого и ничего нет. Ты обязан, козлина, смотреть за ней.

– А я х*й пинал, не так ли? – Пинаю его по ногам, наотмашь бью рукой в челюсть, чуть не расплющив его рожу, но получаю ногой в живот, из-за чего снова падаю, но теперь вместе с братом.

– Да пошел ты. – Хантер соскакивает, и в этот момент мне на грудь падает что-то тяжелое, я едва могу дышать. Запах кокосового масла, смешанный с чем-то весенним и чистым.

– Не трогай его, – не своим голосом произносит девушка. Она вцепилась в меня мертвой хваткой, я не могу ее сдвинуть, тяжело дышу, раздувая ее волосы. – Ты настолько туп, Хантер? Они отдали тебе последнее, мать отдала все свои сбережения, как и твои братья. А ты поверил, что отец Уиллоу подарил тебе необходимую сумму? Да с чего бы? Пока ты там учился, Терренс тянул двоих больных людей. Так вот, а где был ты?!

Я открываю глаза, слепящий луч солнца закрывается головой с розовыми волосами, она наклоняется так близко, что я могу прикоснуться к ней губами. Винни Галлахер закрыла меня собой… Я провожу пальцами по ее волосам, обхватываю голову и прижимаюсь губами к ее рту. Где-то на заднем фоне я слышу удаляющиеся шаги Хантера, но не хочу отрываться от девушки, которая пытается меня спасти.

Сексуальное искушение

Я пыталась никому особо не попадаться на глаза эту неделю. Периодические всплески, поражающие семью Кинг, проявлялись в моменты, когда приезжал Хантер. Братья будто разделились на два лагеря. Каждый из них дружил с Чейзом, но игнорировали друг друга. Я пряталась в комнате их матери, смотрела в окно и пыталась не сойти с ума от тоски. Дни, когда в доме был только Чейз, казались мне самыми лучшими. Никто не пытался затронуть тему того поцелуя, не приходил для беседы по душам. Да и вообще я чувствовала себя намного свободней. Нежелание снова попасться в капкан чувств, вспоминать прошлое и впутываться в очередную историю. Иногда мне звонил Нокс, его странные наводящие вопросы касались моего самочувствия и настроения. Я делала вид, что мне откровенно все равно, но судя по строкам, которые выходили из-под моей руки в тонкий блокнот, сворованный в комнате мамы Кингов, все было очень даже хреново.

Мне нравился этот дом, он словно пропитан духом семейности, все продумано до мельчайших деталей. Казалось бы, чем цветастая занавеска лучше тех, что висели на моих окнах? Или почему меня не смущает та трещина на стене, которая четко вырисовывается на куске обоев? Меня не тревожит то, что стена может разрушиться и меня похоронит под ее руинами только потому, что дом излучает тепло, заботу и любовь, которой у меня не было со времен смерти отца.