«10 апреля, 47-й день, 4-й обратный марш». Записи занимают одну страницу, есть заметки на полях.

«48-й день, 11 апреля, 5-й обратный марш». Записи занимают одну страницу, записей на полях нет.

«6-й обратный марш, 50-й день, вторник, 12 апреля», запись из пяти строк.

Вы рассказали нам о порядке, в котором велись эти записи. Заметки для конкретного дня все были написаны именно в этот день или, по крайней мере, все записи конкретного дня сделаны в одно и то же время?

Кэп. Пири: Наверное. Я мог, возможно, дополнить некоторые записи в следующем лагере, но в пределах этих рамок, да.

М-р Робертс: Вы никогда ничего не заполняли позднее, чем в следующем лагере?

Кэп. Пири: Нет, сэр; не думаю.

М-р Робертс: Вы уверены?

Кэп. Пири: Я абсолютно уверен.

М-р Робертс: Все записи были сделаны либо день в день согласно обозначенным здесь датам либо на следующий день?

Кэп. Пири: В самое скорое время. Как я уже сказал, какие-то дни я оставлял пустыми, чтобы внести записи позже, если у меня будет время.

М-р Робертс: По всей видимости, последней сделанной записью была следующая: «Вторник и среда, 21 и 22 апреля, 60-й день». Я не могу понять этого. Здесь написано: «См. продолжение в начале книжки».

Вы оставите эту записную книжку на изучение комитету?

Кэп. Пири: Мне не хотелось бы оставлять ее членам комитета или кому-либо еще. Я не хочу расставаться с ней, она всегда при мне.

М-р Робертс: Если у членов комитета есть желание, то я бы хотел, чтобы эту записную книжку изучили и обратили особое внимание на ее состояние. На ней нет пятен от пальцев или признаков использования в походных условиях; очень аккуратно хранившаяся записная книжка.

Вот оно – блестящее окончание расследования Робертса: Пири не писал дневник на маршруте, в иглу, а, скорее всего, изготовил его после окончания похода, на корабле, вероятно, тогда же, когда свой отчет об обратном пути сотворил Бартлетт. Дневник Пири слишком чист, а руки полярного путешественника, ежедневно отправляющие в рот жирный пеммикан, чистыми никак быть не могут. В пути их не помоешь. Можно потереть снегом, поскоблить меховой рукавицей, но жир на пальцах все равно останется.

Бартлетт в своей книге упоминает журнал Пири 1906 года как «маленький засаленный дневник». Полевой журнал исследователя (оформление, расположение записей, аккуратность, педантичность заполнения и т. д.) – отражение, если хотите, характера владельца, и трудно поверить, что дневники путешественника в зрелом возрасте, которые он ведет в равноценных экспедициях и в одинаковых условиях, столь разительно непохожи.

Еще лучшим доказательством того, что Робертс уличил Пири во вранье, по мнению автора, служит громоздкая оправдательная речь самого Пири, которая после двухчасового перерыва прозвучала на слушаниях. Вот часть объяснений кэптена:

Я хочу кое-что показать в связи с тем, что вы рассматривали сегодня мою записную книжку. Я хотел бы сказать несколько слов о том, как моя записная книжка перевозилась… Эта сумка (показывает) была сделана из хирургической водонепроницаемой ткани… и моя записная книжка хранилась в ней. Эта сумка (показывает) в течение дня лежала в брезентовом кармане на моих санях… В течение дня моя записная книжка находилась в этой сумке, в застегнутом кармане. Когда я вечером входил в иглу, то сумку (показывает) я вынимал таким образом (показывает), заносил в иглу и клал рядом с собой. Записная книжка извлекалась только для того, чтобы сделать записи, и сразу же после этого помещалась обратно и вновь завязывалась, с тем чтобы защитить ее от сырости в иглу…

Прекрасно. Могу сказать Пири, своему собрату по полярным путешествиям, только одно. Если уж так тщательно хранить записную книжку, так много тратить физических и душевных сил на заботу о ней, то хотелось бы и записи иметь соответствующие – терпеливые и аккуратные. Что все-таки первично: содержание дневника или его защита? Робертс не нашел запись за