дал присягу Павлу там. Но вот как дал и как потом «потерялся»… Ну да неважно. Главное – это было в принципе возможно, и осторожное «прощупывание» ситуации дало результат. Мальтийские рыцари пусть и изрядно «просели» в авторитете, но по-прежнему представляли достаточно значимую военную силу, с которой требовалось считаться.

Вот только если в былые времена он опирался на поддержку европейских рыцарских орденов и знатные дворянские семьи, то последние несколько десятилетий «палки в колёса» начала вставлять Франция[324]. Ничего личного, просто орден мешал торговым отношениям с Турцией и… Чего скрывать – мешал проводить вовсе уж «грязные» мероприятия.

Орден хирел и… Предложение герцога Померанского о смене покровителя было встречено с интересом. Затем идея была предложена Павлу… И тоже через третьих лиц.

Мальта получала какую-то дополнительную защиту – хотя бы теоретическую. Получала финансирование, пополнение – пусть и православное… А русский флот получал морскую крепость в стратегически важном регионе и людей, которые этот регион знали.

Мало того, что рыцари были хорошими моряками и абордажниками, у них были налажены связи по всему региону и резиденты во всех мало-мальски важных уголках Средиземноморья. А это такой бонус для разведки и торговли, что император ухватился за него обеими руками.

Подготовка длилась долго, и после очередного грандиозного морского сражения, в котором флоты противоборствующих сторон сильно поредели, русский флот встал в порту Валетты, и рыцари-мальтийцы приветствовали великого адмирала Спиридова.

Вой поднялся… Ожидаемо, так что Павел заключил весьма хитрый договор с британским Георгом Третьим. Пусть тот и не пользовался авторитетом из-за психического заболевания, но в том-то и была интрига, что власти у него почти не было… И соответственно, все проблемы с колониями лежали не столько на нём, сколько на Парламенте. Ну а договор заключали именно с Георгом, поднимая ему авторитет и давая новый накал вражды с Парламентом: дескать, наш король хоть и полоумный, но выгоду видит – эвон какую сделку провернул; а Парламент только и может, что проигрывать! Бред, но сработало.

Аннулировать договор, как предложили французы и часть парламентариев… Дело едва не дошло до бунтов: как это, отказываться от выгодной стоянки для нашего флота, да в столь трудные времена? Стоянка на Мальте для англичан была с массой ограничений, но ведь была же! В общем, Мальта стала русской, а вот надолго ли…

И кстати, проворачивать такое через посредников было мерой вынужденной – разведсеть Померании уже начала тревожить не только врагов, но и Павла. Ну а чего они не знают, то их и не волнует…

По наущению французских хозяев, Фридрих взялся за пропаганду, и его типографии начали печатать гадости о Грифичах. Судя по некоторым намёкам, это был своеобразный ответ на «посылание послов» в сравнительно недалёком прошлом. Английские и французские газеты гадости о нём писали регулярно, и обыватели тех стран в общем-то верили прессе. Но вот в германских и скандинавских землях герцог Померанский по вполне понятным причинам выигрывал «по очкам». Прежде всего, из-за доступности сведений: в конце концов, достаточно проблематично рассказывать страшилки о соседней стране – слишком уж их легко проверить. Ну и легко догадаться, что после проверки многие захотят и сравнить. А то, что жители Померании, Поморья и Швеции жили заметно лучше не только пруссаков, но и австрийцев, было очевидно. Так что да – писали, но осторожненько так, мелко…

Фридрих… А точнее, в данном случае это был вполне конкретный английский эмиссар, напрямую распоряжавшийся типографиями и достаточно щедро за это плативший… Так вот, начали печатать уже откровенную ересь и хамство, причём не только о нём, но и о семье. От некоторых публикаций Наталья плакала, а Владимир пусть и не был верным мужем, но жену очень любил.

Английского эмиссара убили прямо у него дома, убили с показательной жестокостью. И так уж «совпало», что «жестокие грабители» рылись в его документах и разбросали заляпанные кровью черновики с новыми гадостями. Намёк был недвусмысленный: если вы не соблюдаете некие «правила игры», то не ждите соблюдения правил от меня.

Далее в подконтрольных Грифону землях была выпущена переделанная сказка «Урфин Джюс и его деревянные солдаты». Он читал её в детстве неоднократно и помнил достаточно хорошо. Но если в оригинале это была достаточно мягкая сказка, то Рюген переделал её под неадаптированные сказки братьев Гримм[325]. Если в оригинале Урфин Джюс вырезал своих солдат из дерева и потом оживлял, то в варианте попаданца – живых людей превращали в ходячие деревяшки. Этаких големов. Ну а учитывая знаменитую фразу Фридриха «солдат есть механизм, к ружью приставленный»…

Переделка получилась не только остро политической, но и весьма талантливой. Во всяком случае, через некоторое время её начали печатать типографии в других, совсем недружественных Померанскому дому, странах. Ну как «Гулливер» в своё время – задумывался как злободневная сатира на конкретную политическую ситуацию, а вот поди ж ты – до сих пор читают как замечательную сказку.

Как ни странно, но жёсткий ответ дал положительный эффект – большие страны начали нормально разговаривать с Грифичем, соблюдать некие правила игры. Судя по всему, там нашлись достаточно умные люди, которые смогли провести параллель между убитым английским эмиссаром и ставшей невероятно популярной сказкой – и собой. Его признали как Игрока, а не как Фигуру.

Глава одиннадцатая

В воздухе пахло весной. И войной. Несмотря на изменившийся тон переговоров больших держав с Померанией, ясно было, что участия в войне избежать не получится. Будет ли это грандиозная провокация на границе, политический шантаж или наём его войск, пока не ясно. Но будет.

Склады давно заполняли, и в принципе к войне Померания была готова. Не хочется, конечно… Да и шведский ригсдаг вряд ли удастся убедить в необходимости вступать в войну на стороне Померании… Уния? И что? Правитель один, но государства-то – разные.

– Успокойся, отец, пойдём лучше в манеж, пофехтуем.

– Да что-то не тянет, – нехотя отозвался Богуславу Рюген, – напрыгался уже сегодня.

– Да, может, и напрыгался, но не помогло, – резонно заметил сын, – давай выкладывай, что тебя гложет.

Помолчав немного, Владимир всё же нехотя сказал о психологической усталости. Последние несколько лет пресс ответственности был велик и тяжесть только нарастала.

– А езжай-ка ты отдохнуть, – не задумываясь, ответил наследник, – в таком состоянии ты и сорваться можешь. Оставь дела на мать да на меня, уж несколько недель справимся без тебя.

– А если…

– Будет важные дела, – прервал