в руках, то вы спасены, дело обделали ловко, сами не замарались и белы, как снег.

— Как снег? — сказал Гранде, приставляя руку к своему уху. — Как снег?.. Ч-ч-что-то тако-о-е снег? Я в-вас не понимаю.

— Так слушайте же меня, — прокричал ему президент.

— Да-с, слушаю.

— Всякое дело товар, у которого своя цена. Так определяет Иеремия Бентам, говоря о ростовщиках. Знаменитый публицист доказал, что предрассудок, преследующий ростовщиков, сущий вздор.

— Еще бы! — отвечал чудак.

— Итак, примем по Бентаму, что деньги тоже товар и то, что их заменяет, также становится товаром. Следовательно, если векселя, естественно подверженные влиянию торговых оборотов, плодятся или исчезают на бирже, дорожают или дешевеют, то коммерческий суд может решить… Ну, ведь вот я-то, дурак, толкую еще! Да вы просто можете скупить векселя вашего брата с уступкой семьдесят пять процентов на сто, то есть всего-то по двадцать пять!

— Его зо-зовут Иеремия Бен…

— Бентам, англичанин.

— Этот Иеремия поплачет за нас в этом деле, а нас спасет от лишних слез, — сказал, смеясь, нотариус.

— Э-эти англичане не совсем глу-глупы; так, если, следуя Бе-ентаму, ве-ве-векселя мо-мо-его брата стоят… и… или нет, или да… я… я говорю, что-то, так это-то ясно, к-кредиторы будут… не-не-нет, не будут… П-п-право, не-не понимаю.

— Дайте я вам объясню все это, — сказал президент. — Если у вас в руках все векселя на фирму покойного Гранде, то брат ваш или его наследники не должны никому ничего. Так?

— Та-так, — повторил Гранде.

— Теперь если векселя вашего брата разойдутся на бирже, будут продаваться (продаваться, заметьте это слово) со значительной уступкой и если кто из друзей ваших пройдет мимо, поторгуется да купит, то кредиторы, продав векселя добровольно, таким образом отказываются от всех своих требований на дом Гранде парижского.

— П-правда! Де-дела делами, — сказал бочар, — это-то так… Но вы по-понимаете, что-то это т-т-т-трудно. У меня нет ни денег, ни времени.

— Разумеется, вам нельзя самим. Ну так я к вашим услугам: я поеду за вас в Париж (обойдется в пустяки — мы сделаем маленький счетец). Я поговорю с кредиторами, прижму их, и все дело уладится, разумеется, с подбавкой вещественного переговорам и срочному платежу, который мы им обещаем; все это, чтобы выкупить векселя.

— Н-ну, у-увидим; я-я не хочу, я-я не могу пуститься в де-дело без, без… пони-понимаете… это-то так. У меня и теперь го-голова разболелась от того, что вы та-там наговорили. Это первый раз в жизни, что я связываюсь с зако-конами.

— Правда, правда, вы беззаконник.

— Я-я бедный виногра-градчик и не совсем вас понимаю. Нужно бы еще раз по-по-по…

— Так слушайте же, — сказал президент и хотел резюмировать вопрос, но дядя остановил его.

— Племянник! — закричал нотариус, покачивая головой.

— Что такое, дядюшка?

— Оставь в покое господина Гранде, пусть он сам объяснит свои намерения. Это вещь нешуточная, и наш друг…

Тут стук молотка возвестил о прибытии де Грассенов; вход их и взаимные затем приветствия не дали времени Крюшо окончить свою речь. Нотариус был, впрочем, весьма доволен, что ему помешали. Он видел, как Гранде бросал на него свирепые взгляды; он предузнавал грозу по судорожному движению его мускулов и шишки на носу его. Благоразумный нотариус, во-первых, находил неприличным для президента суда первой инстанции ехать в Париж, чтобы возиться с кредиторами г-на Гранде и впутываться в дело не совсем-то праведное. Наконец, Гранде еще не сказал ни полслова, не изъявил ни малейшего желания хоть что-нибудь заплатить; вот почему он внутренне содрогался, видя, как неосторожно племянник его протягивал шею в петлю. Только что вошли де Грассены, он незаметно толкнул президента и отвел его в сторону, в амбразуру окна.

— Полно, не горячись, племянник. Ты и так довольно себя выказал: тебя ослепляет желание богатой невесты… Но не нужно ходить с завязанными глазами. Теперь я проведу судно сквозь отмели… а ты только исподволь помогай маневру. Ну, твое ли дело, тебе ли, президенту суда первой инстанции, ввязываться в такую двусмысленную роль?..

Но он не кончил; говоря, он слышал все и, следовательно, слышал слова де Грассена:

— Мы узнали, Гранде, об ужасном несчастии, постигшем дом Гильома Гранде, и о смерти его. Мы пришли сюда изъявить вам все дружеское участие и соболезнование, которое принимаем в этом деле.

— Другого несчастия нет, кроме смерти господина Гранде-младшего, — перебил нотариус. — Да и это горе тоже не случилось бы, если бы Гильом Гранде заблаговременно обратился к почтенному другу нашему, своему брату. Наш друг благороден и великодушен; он хочет заплатить долги покойника. Президент, мой племянник, предлагает ему, во избежание судебных издержек и мытарств, отправиться за него в Париж, уговорить кредиторов и все устроить и уладить как следует.

Де Грассены были изумлены словами Крюшо, подкрепленными мимикой старика, преспокойно и самодовольно поглаживавшего подбородок; де Грассены почти всю дорогу толковали о скупости Гранде сомюрского и обвиняли его едва ли не в братоубийстве.

— Неужели! О, я предчувствовал это, — закричал де Грассен. — Жена, а что я тебе говорил дорогой? Да, повторяю, наш друг Гранде честен, великодушен; он не потерпит малейшего пятна на своем честном имени! Что богатство без чести! Прекрасно, прекрасно, Гранде! Я старый солдат, я не притворщик, я прям! Это превосходно, Гранде, да, превосходно!

— И-и пре-превосходно и до-дорого, — отвечал старик, покамест банкир с жаром тряс его руку.

— Но, знаете ли, мой друг, это дело — прошу извинения у господина Крюшо, — это дело чисто торговое; нужно человека знающего, делового, купца. Нужно, чтобы он умел рассчитывать, не даваться впросак и, если нужно, повернуть дело по-своему. Я на днях еду в Париж по собственному делу, и, право, я не прочь, я возьмусь устроить и ваше.

— Да я бы-бы и сам не прочь: то-только не-не хочу рисковать, нужно по-о-осторожнее. А вот господин президент уж и денег у меня просил на дорогу. — Последнее старик произнес не заикаясь.

— А я бы и сама заплатила за одно удовольствие побывать в Париже! — сказала г-жа де Грассен и мигнула своему мужу, давая знать, чтобы он во что бы то ни стало отбил поручение; потом она насмешливо взглянула на обоих Крюшо, у которых вытянулись лица.

Гранде схватил де Грассена за пуговицу и потащил его в угол.

— Разумеется, я гораздо больше доверяю вам, чем президенту. Кроме того, есть кое-что и другое. Мне нужно купить несколько тысяч франков дохода в государственном банке, а не хочется давать более восьмидесяти на сто. Говорят, что через месяц будет уже поздно. Так вы мне обделаете это, а?

— Так, стало быть, всего-то и дела, что купить вам несколько