Замолкаю и простo лежу, наслаждаясь теплом тела любимого человека. Не хочется даже спать, мне просто хорошо. Еще бы научиться не думать…

– Что будет с Корой? – голос Джейса над ухом вновь возвращает меня в холодную реальность.

– Пусть пока посидит, – отвечаю.

– А потом?

Снова приподнимаюсь, чтобы видеть его лицо.

– Волнуешься за нее?

Джейсон выразительно выгибает бровь.

– Ревнуешь?

Этот вопрос действует на меня как стакан холодной воды, который Риган же и вылил девушке на голову. Он не церемонится и говорит то, чтo думает,и пoступает так, как считает нужным,и мне это нравится.

– Не могу сказать, что меня обрадовала новость о том, что она имеет на тебя виды, - говорю честно. – Но мне хочется свернуть ей шею не за это, а за Пудли.

Джейс смотрит мне прямо в глаза, взгляд не отводит.

– Οна не знала, что делает.

– Ее еще допросят с «сывороткой правды», - напоминаю.

Кивает.

– А потом? Убедятся, что она не солгала,и?

Пожимаю плечами.

– Суд решит. Постой, - прищуриваюсь, – ты что, правда о ней беспокоишься?

– Мне ее жалко, - отвечает без паузы и ни секунды не раздумывая над своим ответом. – Дурочку просто использовали и выкинули в мусорное ведро.

Поджимаю губы. Он прав, но тут от меня уже мало что зависит. Покрывать Кору я не стану, а после того, как напишу подробный рапорт о произошедшем на лайнере, разбирательств с СБ ей не избежать.

– Εсли допрос с «сывороткой» подтвердит ее слова, не думаю, что ей грозит серьезное наказание, – высказываюсь. – Возможно, дело даже не дойдет до суда. Но из ЛЛА я ее выкину, - заканчиваю жестче, - осудят ее, или отделается легким выговором.

Мы выпускаем пилотов-профессионалов, лучших из лучших. Многие идут на военную службу, некоторые выбирают водить гражданские суда, но в любом случае пилот должен осознавать, что порой он важнее даже капитана корабля – от него зависят жизни экипажа. Да, Кора считала мелодию, которую она включила в рубке, безобидной. Но это не отменяет того факта, чтo ей велел это сделать посторонний, а если верить ее словам,то и вовсе незнакомый человек. Любой – повторяю: любой! – пилот-профессионал пошел бы к своему командиру и доложил о том, что от странной женщины поступила не менее странная просьба. Кора промолчала, более того – выполнила эту просьбу. Поэтому для меня вопрос с ее обучением в ЛЛА – решенный. Хотя, не могу не признать, в учебе девчонка талантлива.

На мои последние слoва Джейс ничего не отвечает. Или соглашается молча,или просто не спорит.

***

До «окна» осталось два дня.

Лаки не спит уже две ночи.

Вчера пыталась силой загнать его в каюту, чтобы отдохнул, но была послана… заниматься своими делами. Эшли отослали по тому же маршруту.

Переживаю. Вирус выделить и обезвредить необходимо, мы все это понимаем, но, кроме Лаки, никто на это не способен. Даже если отбросить личные чувства, а рассматривать моего сына как обычного подчиненного,и тогда я бы пыталась отправить его на отдых – он нам нужен живой и здоровый. Иначе – мы все трупы.

Я попыталась было пристать к Дилайле с просьбой помочь и повлиять на неразумного представителя крайне упрямого рода Тайлеров. Но неожиданно получила от ворот поворот. Ди отказала, аргументировав тем, что есть вещи, в которые она никогда не полезет. Что ж, ничего удивительного – за Лаки девушка горой.

Вообще, заметила, что Дилайла не в духе с самого допроса Коры. Уж не знаю, насколько крепкой была их дружба, но поступок Камальски поразил Ди до глубины души. Мне докладывали, что Кора просила позвать Дилайлу, чтобы что-то ей сказать хотя бы через дверь, однако Ди не пришла.

На сегодня свои теоретические занятия я уже провела, выслушала от студентов стенания по поводу того, что выход в космос теперь под запретом, объяснила, как могла, что технические неполадки серьезнее, чем мы изначально предполагали – и вот, на сегодня я свободна.

Как раз иду по направлению к рубке, когда слышу шум в конце коридора. Ускоряю шаг, понимая, что именно там находится каюта, в которой до конца полета содержится диверсантка Камальски.

Выруливаю из-за поворота и вижу Малькольма, учащегося все той же группы 11А, в которой обучаются Джейс, Кора и Ди. У молодого человека красное лицо и растрепанные волосы. Он пытается наступать на охранника, несущего вахту у двери каюты, но получает оплеуху (и, судя по всему, не первую), когда начинает размахивать руками,и вынужденно отступает к противоположной стене коридора; сжимает кулаки и делает новый заход.

– Что здесь происходит?! – рявкаю что есть духу.

На лице охранника видно облегчение.

– Капитан Морган, – кивает мне и притворяется предметом интерьера, мол, вот и разбирайтесь с этим воинственным цыпленком.

А Малькольм и правда смотрится птенцом на фоне этого здoровяка. Да ещё и петушится. Длинный, худой, растрепанный, с нервным блеском в глазах – картина еще та.

– Малькольм! – приходится обратиться к студенту по имени, потому как тот начисто меня игнорирует, продолжая испепелять охранника взглядом и пытаясь подобраться к нему с другого бока. – Прекратить немедленно!

Мальчишка резко поворачивает голову; в его лихорадочно блестящих глазах появляется узнавание, и он бросается ко мне.

– Капитан, – тараторит, едва не задыхаясь, – велите ему отпустить Кору. Она ни в чем не виновата.

Может,и не виновата, а просто дура. Но свободно разгуливать по кораблю я позволю ей только через свой труп. «Сыворотки» у нас на борту нет, а то, что Луиза (если это все-таки Луиза) не дала