– Я принес тебе привет от духа нашего отца, Холомимы, бывшего Мономатапой до тебя.

Брат Эболи заметно отпрянул, как будто прямо перед ним поднялась кобра.

– Ты говоришь с духами? – Его голос слегка дрогнул.

– Наш отец приходил ко мне этой ночью. Он был таким же высоким, как большое дерево баобаба, а его лицо было ужасно, глаза горели. Его голос был подобен небесному грому. Он пришел ко мне, чтобы произнести страшное предупреждение.

Вокруг застонали от суеверного ужаса.

– Что это за предупреждение? – прохрипел Мономатапа, в благоговейном трепете уставившись на брата.

– Наш отец боится за наши жизни, твою и мою. Великая опасность грозит нам обоим!

Несколько толстых королевских жен завизжали, а одна рухнула на землю в припадке с пеной на губах.

– Что это за опасность, Эболи?

Король испуганно огляделся вокруг, как будто ища среди приближенных убийцу.

– Наш отец предупредил меня, что наши жизни слились в момент нашего рождения. Если один из нас процветает, то и другой тоже.

Мономатапа кивнул:

– Да… и что еще сказал наш отец?

– Он сказал, что как мы соединены в жизни, так соединимся и в смерти. Он предсказал, что мы оба умрем в один день, но что этот день изберем мы сами.

Лицо короля приобрело странный серый оттенок и заблестело от пота. Старейшины вскрикнули, а те, кто стоял ближе всего к королю, выхватили маленькие железные ножи и резанули себя по груди и рукам, чтобы обрызгать землю кровью для защиты короля от колдовства.

– Меня сильно встревожили слова, произнесенные нашим отцом, – продолжил Эболи. – И мне хотелось бы остаться с тобой здесь, на Небесной Земле, чтобы защитить тебя от такой судьбы. Но увы, тень отца предостерегла меня, что, если я останусь здесь еще на день, я умру и Мономатапа умрет вместе со мной. Я должен уйти немедленно и никогда не возвращаться. Это единственный способ для нас обоих пережить проклятие.

– Да будет так!

Мономатапа поднялся на ноги и ткнул в сторону Эболи дрожащим пальцем:

– Ты должен уйти прямо сегодня!

– Увы, мой возлюбленный брат, я не могу покинуть эти места без того дара, за которым пришел к тебе.

– Говори, Эболи! В чем именно ты нуждаешься?

– Мне необходимо получить сто пятьдесят твоих лучших воинов, чтобы они защищали меня, потому что меня подстерегает ужасный враг. Без этих воинов я наверняка уйду прямо навстречу смерти, а моя смерть будет предвещать смерть самого Мономатапы.

– Выбирай! – проревел Мономатапа. – Выбирай из моих лучших амадода и забирай их с собой! Они – твои рабы, делай с ними что пожелаешь. Но все равно уходи сегодня же, еще до захода солнца. Покинь мои земли навсегда!

В первой лодке Хэл быстро миновал отмели и через дельту Мусело вышел в море. Большой Дэниел шел следом. Они увидели «Золотую ветвь», стоявшую на якоре в десяти саженях за мелководьем, там, где они ее оставили.

Заметив лодки, Нед Тайлер объявил на фрегате тревогу и поставил людей к орудиям. Полубаркасы были так набиты людьми, что погрузились в воду почти до края бортов. Издалека они напоминали боевые каноэ. Сверкающие копья и украшенные перьями головные уборы амадода настолько усиливали это впечатление, что Нед приказал дать предупредительный выстрел над их головами. Как только бабахнула пушка и над водой в полукабельтове от первой лодки взлетел фонтан воды, Хэл встал на носу и замахал плащом с крестом.

– Спаси нас Господь! – задохнулся Нед. – Это мы в капитана выстрелили!

– Не стану торопиться забыть, как именно вы меня встретили, мистер Тайлер, – сурово сказал ему Хэл, поднимаясь на борт. – Я достоин салюта из четырех орудий, а не из одного-единственного.

– Благослови тебя Господь, капитан, я же не знал, что это ты. Я подумал, там толпа бешеных дикарей, прошу прощения, сэр.

– Но это мы, мистер Тайлер! Это мы!

Хэл усмехнулся, видя, как растерялся Нед при появлении огромной толпы величественных воинов, хлынувших на палубу «Золотой ветви».

– Надеюсь, ты сумеешь сделать из них моряков, мистер Тайлер?

Выполнив задуманное, Хэл снова повел корабль на север, в узкий пролив между Мадагаскаром и материком. Он направлялся к Занзибару, торговому центру всего этого побережья. Там он надеялся узнать больше о ходе священной войны на Большом Роге и, если повезет, услышать что-нибудь о маршруте «Чайки Мори».

Для воинов-амадода настало сложное время. Все на борту «Золотой ветви» было для них чужим, незнакомым. Никто из них раньше даже не видел моря. Они были уверены, что полубаркасы – самые большие суда, созданные когда-либо человеком, и их ошеломили размеры корабля, высота его мачт и размах парусов.

Большинство из них сразу свалились с морской болезнью, и понадобилось много дней, чтобы они встали на ноги. Их желудки бунтовали из-за питания сухими галетами и соленым мясом. Они тосковали по горшкам с просяной кашей и бутылям со смесью крови и молока. Прежде они никогда не оказывались заперты в таком тесном пространстве и теперь чахли без просторов саванны.

Еще они страдали от холода, потому что даже в тропическом море пассаты несли прохладу, а теплое мозамбикское течение было на много градусов холоднее, чем температуры в обожженных солнцем саваннах.

Хэл приказал Алтуде, отвечавшему за корабельные запасы, выдать им по куску парусины, и Эболи показал амадода, как сшить штаны и куртки.

Но вскоре они забыли об этих мелких бедах, когда Эболи разбил их на группы и приказал под надзором Джири, Матеши и Киматти учиться ставить и убирать паруса.

В сотне футов над палубой, над волнующимся морем, на раскачивающейся, словно маятник, грот-мачте эти храбрые воины, каждый из которых уже убил по льву, впервые в жизни были охвачены ужасом.

Эболи забирался туда, где они беспомощно висели на такелаже, и насмехался над ними:

– Вы только посмотрите на этих миленьких невинных девиц! Я думал сначала, что среди них найдется хоть один мужчина, но теперь вижу, что они все приседают, чтобы помочиться!

Потом он выпрямлялся во весь рост на рее и хохотал. Добежав до края, он изображал военный танец.

Один из амадода не смог наконец терпеть насмешки: он разжал пальцы, мертвой хваткой вцепившиеся в канат, и осторожно пошел по рее туда, где стоял Эболи, уперев руки в бока.

– Один мужчина нашелся! – Эболи со смехом обнял его.

В течение следующей недели трое амадода свалились с такелажа, пытаясь одолеть свой страх. Двое упали в море, но прежде чем Хэл успел развернуть корабль и вернуться за ними, их сожрали акулы. Третий рухнул на палубу, и это был самый милосердный конец.

Но потом несчастных случаев больше не случалось, и амадода, с детства привыкшие взбираться на самые высокие деревья в поисках меда и птичьих яиц, довольно быстро стали ловкими матросами.