Возможно, он сумел бы связаться с христианской армией под командой генерала Назета, о котором тоже говорил Грей, и отдать «Золотую ветвь» в его распоряжение. В любом случае Хэл полагал, что транспортный флот мусульманской армии должен будет собраться в огромном количестве именно в тех местах и эти корабли могли стать легкой добычей для быстроходного фрегата, ведомого дерзкой рукой. Грей был прав в одном: в скором будущем появлялась возможность завоевать и деньги, и славу.

Хэл услышал, как колокол пробил конец вахты, отложил карты и поднялся на палубу. Он сразу оценил, как изменил положение корабль с начавшимся вечерним отливом.

Взглянув в сторону порта, он даже издали узнал фигуру Алтуды у причала. Алтуда о чем-то говорил со Стэном Спарроу, ждавшим его.

– Чтоб ему! – пробормотал Хэл. – Он тратит время на пустую болтовню!

И тут же он сосредоточил внимание на корабле, наблюдая за босыми матросами, взбиравшимися на стеньгу, чтобы поднять паруса.

Когда он снова посмотрел в сторону берега, лодка приближалась к кораблю.

Едва она коснулась борта, Алтуда взлетел по веревочному трапу и остановился перед Хэлом с серьезным лицом.

– Я пришел, чтобы забрать Зваанти и моего сына, – торжественно сообщил он. – И попрощаться с тобой.

– Не понимаю, – отшатнулся Хэл.

– Консул Грей берет меня на службу в качестве писаря. Я намерен остаться с семьей здесь, на Занзибаре, – пояснил Алтуда.

– Но почему, Алтуда? Почему?

– Ты прекрасно знаешь, что и Сакиина, и я воспитаны матерью как последователи Мухаммеда, пророка Аллаха. А ты намерен участвовать в войне против армии ислама, во имя христианского Бога. Я больше не могу идти с тобой.

Алтуда отвернулся и ушел к полубаку. Через несколько минут он вернулся, ведя за собой Зваанти и неся на руках сына. Зваанти молча плакала, но не смотрела на Хэла. Алтуда остановился у трапа и глянул на него:

– Мне жаль расставаться с тобой, но я буду хранить память о твоей любви к моей сестре. И прошу Аллаха благословить тебя.

И он следом за Зваанти спустился в лодку.

Хэл провожал их взглядом, пока они пересекали водное пространство и поднимались по каменным ступеням причала.

Алтуда ни разу не оглянулся, и вскоре он и его маленькая семья исчезли в толпе торговцев в белых балахонах и их рабов.

Хэла охватила такая грусть, что он даже не заметил, как лодка вернулась. А потом вдруг увидел, что она уже поднята на палубу, а Нед Тайлер ждет его приказов у руля.

– Поднимай якорь, будь любезен, мистер Тайлер. Поднять малые паруса, выходим в пролив.

Хэл бросил на сушу последний взгляд. Он чувствовал себя обездоленным, потому что Алтуда оставался последней тонкой нитью, связывавшей его с Сакииной.

– Она ушла, – прошептал он. – Теперь она по-настоящему ушла…

Он решительно повернулся спиной к белой цитадели и посмотрел вперед, туда, где на горизонте низкой синей полосой лежали горы Узамбара.

– Лево руля, мистер Тайлер. Поднять все паруса! Курс – северо-восток, на остров Пемба. Отметьте это на доске траверза.

Ветер им помогал, и двенадцать дней спустя «Золотая ветвь», обогнув мыс Гвардафуй, достигла Аденского залива. Хэл отдал приказ сменить курс, и теперь они шли на запад. Суровые красные скалы и холмы Адена были челюстями Африки. Фрегат подошел к ним с последним дыханием попутного ветра, наполнившего его паруса. Жара стояла страшная, а без ветра она и вовсе обещала стать невыносимой. Море сияло живой синевой, отражавшей снежно-белые животы крачек, которые кружили над кораблем.

Впереди скалистые берега сжимали горловину прохода Баб-эль-Мандеб. При дневном свете фрегат прошел сквозь щели между утесами в утробу Красного моря, и Хэл приказал убавить парусов, потому что здешние воды, усеянные сотнями островков и усыпанные рифами из острых кораллов, представляли собой опасность. На востоке лежали горячие земли Аравии, на западе – побережье Эфиопии и империя Престера.

В этих населенных водах они начали встречать другие суда. И каждый раз, когда дозорный на мачте сообщал об этом, Хэл сам поднимался наверх, жаждая увидеть прямые паруса на горизонте и узнать снаряжение «Чайки Мори». Но каждый раз испытывал разочарование. Он видел лишь дау, удиравшие от высокого и грозного силуэта фрегата, чтобы найти прибежище в мелких водах, куда «Золотая ветвь» не осмелилась бы зайти.

Хэл быстро понял, насколько неточны карты, найденные им в столе Луэллина. Часть островов, мимо которых проходил фрегат, вовсе на них отсутствовала, а другие были обозначены на много лиг в сторону от их истинного положения.

А пометки являлись просто плодами воображения картографа.

В эти безлунные ночи Хэл не осмеливался в темноте пробираться между всеми этими рифами и островками. И в сумерках ставил корабль на якорь на всю ночь под укрытием какого-нибудь острова покрупнее.

– Никаких огней, – предупредил он Неда Тайлера. – И пусть все хранят тишину.

– Невозможно заставить молчать людей Эболи, капитан. Они гогочут, словно гуси, на которых напала лисица.

Хэл усмехнулся:

– Я поговорю с Эболи.

Когда он снова вышел на палубу в начале первой ночной вахты, корабль был тих и темен. Он обошел его, на несколько минут остановившись, чтобы поговорить с Эболи, стоявшим на посту.

Затем Хэл подошел к поручням, где он мог побыть в одиночестве. Он поднял глаза к небу, позволив себе на какое-то время затеряться в чуде и великолепии звезд.

Внезапно до Хэла донесся незнакомый звук, и на мгновение ему показалось, что его источник где-то на корабле. Но потом он сообразил, что это человеческие голоса, говорящие на незнакомом ему языке. Он тихо направился к корме, и звуки стали ближе и отчетливее. Тут же Хэл расслышал скрип уключин и тихий плеск весел.

Он помчался обратно и нашел Эболи.

– Собери и вооружи абордажную команду. Десять человек, – прошептал он. – Не шуметь! Спускайте баркас.

Эболи понадобилось всего несколько минут, чтобы выполнить приказ. Как только лодка коснулась воды, воины спрыгнули в нее и оттолкнулись от борта корабля. Хэл стоял у румпеля и всматривался в темноту, направляясь к невидимому острову.

Через несколько минут он шепнул:

– Суши весла!

Гребцы замерли. Шли минуты, а потом вдруг совсем рядом они услышали, как что-то упало на деревянную палубу и раздался вскрик то ли боли, то ли раздражения.

Хэл напряг глаза, глядя в ту сторону, и увидел наконец на фоне звезд светлое пятно маленького треугольного паруса.

– Разом! Вперед! – прошептал он, и баркас рванулся с места.

Эболи теперь стоял на носу с абордажным крюком и линем. Маленькое дау, внезапно вынырнувшее из тьмы прямо перед ними, было ненамного выше поручней их баркаса. Эболи метнул на нее крюк и натянул линь.