Эболи отодвинул от себя старшего на расстояние вытянутой руки и уставился на него:

– Как тебя зовут, мартышка?

– Поглядите на его лицо! – растерянно проскулил мальчик. – У него рисунки, как у Мономатапы, избранного небесами!

– Это великий Мамбо!

– Или дух Мономатапы, который давно умер!

– Я и вправду великий вождь, – подтвердил Эболи. – И ты скажешь мне свое имя.

– Я Твети… ох, Мономатапа, пощади меня, я еще маленький! Меня тебе и на один укус не хватит!

– Веди меня в твою деревню, Твети, и я пощажу тебя и твоих братьев.

Постепенно мальчики начали убеждаться, что их не собираются ни съесть, ни угнать в рабство, и даже начали робко улыбаться, слыша, как Хэл пытается говорить на их языке. Еще немного – и они уже восторженно хихикали, польщенные тем, что именно их избрали великий татуированный вождь и странный белокожий в качестве своих проводников к деревне.

Гоня перед собой стадо, они вышли на тропу между холмами и внезапно очутились в маленькой деревне, окруженной плохо обработанными полями, на которых беспорядочно росло просо. Хижины походили на ульи, украшенные тростниковыми крышами, но везде было пусто. У костров перед каждой хижиной стояли глиняные горшки, в загонах топтались телята, а плетеные корзины, оружие и всякое барахло валялись там, где их бросили удиравшие жители деревни.

Трое мальчишек закричали, глядя в окружавшие деревню заросли:

– Эй, выходите! Выходите, гляньте! Это великий Мамбо нашего племени вернулся из смерти, чтобы навестить нас!

Первой осторожно выглянула из высокой слоновьей травы какая-то старуха. На ней была лишь грязная кожаная юбочка, а один глаз вытек. Спереди у нее во рту торчал единственный желтый зуб. Обвисшие груди хлопали по морщинистому животу, изукрашенному ритуальными татуировками.

Она бросила взгляд на лицо Эболи и тут же бросилась перед ним ниц. Потом взяла ногу Эболи и поставила ее себе на голову.

– Могучий Мономатапа! – заголосила она. – Ты избран небесами! Я лишь ненужная мошка, навозная муха перед твоим величием!

Сначала по одному и по двое, а потом целой толпой другие жители деревни выбрались из своих укрытий и столпились перед Эболи, чтобы упасть на колени в знак почтения и посыпать свои головы пылью.

– Ты только не позволь этому подхалимажу вскружить тебе голову, о избранный! – не без ехидства сказал по-английски Хэл.

– Тебе я дарую особую, высочайшую милость, – без улыбки ответил Эболи. – Ты не должен падать на колени в моем присутствии или посыпать голову пеплом.

Жители деревни принесли Эболи и Хэлу резные деревянные скамьи, а когда те сели, им предложили тыквенные калебасы с кислым молоком, смешанным со свежей кровью, кашу из проса, жареных диких птиц, сушеных термитов и гусениц, запеченных на углях, так что волоски на них обгорели и гусеницы стали голыми.

– Ты должен понемножку попробовать все, что тебе подносят, – предупредил Эболи Хэла. – Иначе ты нанесешь им огромное оскорбление.

Хэл, с трудом сдерживая тошноту, сделал несколько глотков молочно-кровавой смеси, а Эболи легко проглотил содержимое своей бутыли. Другие деликатесы Хэл счел немного более терпимыми – гусеницы на вкус напоминали сок свежей травы, а термиты были хрустящими и вкусными, как жареные каштаны.

Когда гости поели, деревенский вождь на четвереньках подполз к Эболи, чтобы ответить на его вопросы.

– Где находится город Мономатапы?

– В двух днях пути на заходящее солнце.

– Мне нужно десять крепких мужчин, чтобы сопровождать меня.

– Как прикажешь, о Мамбо!

Десять мужчин были готовы к выходу в течение часа, и юный Твети и его друзья были горько обижены тем, что не их избрали для такого почетного дела, а вместо этого отправили обратно пасти коров.

Тропа, по которой они направились на запад, вела через чистый лес, состоявший из высоких красивых деревьев; лес перемежался широкими просторами саванны. Здесь им встречалось еще больше стад горбатого скота – животных пасли маленькие голые мальчишки. Домашние коровы спокойно паслись рядом с дикими антилопами. Некоторые чрезвычайно походили на лошадей, только обладали светлой или черной шерстью, похожей на овечью, и рогами, загибавшимися назад, как турецкие ятаганы, почти касаясь их боков.

В лесу они несколько раз видели слонов – небольшие группы самок с малышами. Как-то прошли на расстоянии кабельтова мимо огромного самца, стоявшего под росшей посреди саванны акацией. Этот патриарх не испугался людей, но растопырил морщинистые уши, словно боевые знамена, и поднял хобот над изогнутыми бивнями, рассматривая людей маленькими глазками.

– Такой бивень с трудом могут нести двое сильных мужчин, – сказал Эболи. – А на рынках Занзибара за них платят по тридцать английских фунтов.

Они миновали много маленьких деревушек с такими же хижинами, укрытыми тростниковыми крышами, как в деревне Твети. Весть о прибытии гостей явно опережала друзей, потому что жители тут же выходили и благоговейно таращились на татуировки Эболи, а потом растягивались перед ним на земле и посыпали себя пылью.

Каждый из местных вождей умолял Эболи оказать честь его деревне и провести там ночь в новой хижине, которую жители мгновенно построили специально для него, как только услышали о его появлении. Они подносили еду и питье, тыквенные бутыли со смесью крови и молока и большие глиняные горшки с просяным пивом.

Они также приносили дары – железные наконечники для стрел и копий, маленькие слоновьи бивни, дубленые кожаные накидки и сумки. Эболи прикасался к каждой вещи, давая понять, что он принял дар, и возвращал все дарителям.

Ему даже приводили девушек на выбор, хорошеньких маленьких нимф с браслетами из медной проволоки на запястьях и лодыжках, в крошечных фартучках, расшитых стеклянными бусами и едва скрывавших их интимные места.

Девушки хихикали, прикрывая рты изящными руками со светлыми ладошками, и таращились на Эболи огромными темными глазами, полными благоговения. Их полные юные груди, смазанные жиром и красной глиной, сияли на солнце, а их обнаженные ягодицы, безупречно круглые, двигались вверх-вниз при каждом разочарованном шаге, когда Эболи отсылал красоток прочь.

Они оглядывались на него через обнаженные плечи со страстным желанием и благоговением. Каким почетом они пользовались бы в деревне, если бы их избрал Мономатапа!

На второй день они достигли новой гряды холмов, но эти были круче, с голыми гранитными склонами. Подойдя ближе, Хэл и Эболи увидели, что на вершине каждого из холмов построены укрепления, каменные стены.

– Там – великий город Мономатапы. Его построили на холмах, чтобы отбивать нападения работорговцев, и его воины всегда готовы сражаться, – услышали гости.

Огромная толпа народа вышла навстречу гостям, сотни мужчин и женщин, надевших все свои лучшие бусы и украшения из резной слоновой кости. Старшие украсились головными уборами из перьев страуса и юбками из коровьих хвостов. Все мужчины вооружились копьями, на их спинах висели боевые луки. Они что-то гортанно выкрикивали в страхе и благоговении, когда видели лицо Эболи, и простирались перед ним на земле, чтобы он мог шагать по их дрожащим телам.