— Беспричудный? Ты же шутишь, да? — спрашивал отец у жены, не веря собственным ушам. — Как такое могло случиться? У нас же у обоих есть причуды… Ааа… Дело в твоих грязных генах, да? Кажется, у тебя дедушка не имел причуды, да? Хах, не думал, что ты так унизишь меня, стерва. — заявил он ей, после чего сел и рассмеялся. — Я не приму его. Точнее, он больше мне не сын. — озвучил ещё один вердикт он.

«Жизнь беспричудных всегда полна самых разных сложностей, с которыми не сталкиваются обычные дети, у которых особые способности есть. Я и думать не мог о том, что наличие суперсилы влияет на такое количество вещей в жизни. Сначала на меня смотрела с презрением мать, потом со мной перестал говорить отец, а затем я узнал, что родители вовсе отказались от меня. Мне было так обидно и грустно, что я подумывал умереть в столь юном возрасте, да и, кажется, никто не был против этого. Мне ничего не стоило найти нож и вскрыть себе глотку, дабы больше не испытывать те горечь и страдания, которые я ощущал собственной кожей каждый божий день. Однако, я выдержал. Я не стал себя убивать. В тот момент я подумал, что, быть может, мне стоит лишь перетерпеть этот трудный период, после которого я точно смогу распустить крылья и зажить новой жизнью. Этой верой я питался каждый день, пока не понял, что трудности на моём пути даже и не думали заканчиваться.»

— Ха! Нет причуды? И почему такой жалкий мусор приняли в наш дом? О чём только думали воспитатели? — издевался над бедолагой мальчик, который, судя по всему, был в этом детском доме уже довольно давно, учитывая то, что его знал каждый.

— Ещё и имя какое дурацкое! «Армстронг»! Ха! Видимо, твои родители были теми ещё клоунами! — заявил второй, присоединяясь к издёвкам первого.

«В детском доме для меня открылась новая жизнь, которую вряд ли можно было считать лучше прежней. Тут беспричудных также не любили и часто издевались над ними. Я был не одним ребёнком здесь, кто не имел способностей, но я был именно тем, над кем больше всего издевались. Как они говорили, это было куда веселее, ибо я выдавал гораздо больше эмоций, чем те, что находились здесь уже давно. Кажется, другие беспричудные уже привыкли к ежедневным издевательствам, так что перестали сопротивляться, плакать и кричать, что, безусловно, не приносило веселья задирам. Я же был совсем другим — более живым. По этой причине мне больше всех и доставалось. Конечно, я пытался сопротивляться, но все мои попытки заканчивались тем, что меня избивали при помощи причуд. У кого-то был огонь, кто-то усиливал свои конечности, а кто-то даже владел причудой дыма. Задиры часто комбинировали их, чтобы нанести мне больше увечий, дабы я больше страдал. Это приносило им массу удовольствия, в чём они себя никогда не ограничивали, проворачивая одно и то же день за днём. Это не было моим самым трудным временем, но отпечаток на моей психике точно имел место быть.»

— Почему я опять виноват? Я же ничего не делал? — возмущался Армстронг перед учителем, который обвинял его в проступках других ребят.

— Не смей так со мной разговаривать, ничтожество! Если я сказал, что ты виноват, то ты виноват! Закрой свой рот и просто принимай, что тебе дают, пока тебе не стало ещё хуже! — издевался над ним учитель, который тоже был поклонником клуба превосходства причуд. — У тебя и так нет будущего, так что просто радуйся тому, что хоть кто-то обращает на тебя внимание.

«Школьный период тоже отметился у меня в памяти, как период новых издевательств, нового насилия и полного отчаяния. В то время я чуть ли не семь раз собирался покончить с собой. Каждый раз в последний момент я отказывался от такого исхода событий и шёл в следующий день, чтобы вновь ощутить на себе новые негативные эмоции. Я долго пытался понять, почему причуды так сильно важны для этих людей, но потом я понял, что причуда — лишь сила, которой люди пользуются ради превосходства над остальными. Больше они не имели никакого смысла. По сути, причуды всегда являлись в наших руках лишь инструментом насилия, применения которого хоть и ограничивали, но никогда не запрещали. Да, ты не мог пользоваться причудой у всех на виду, но вот в месте, где тебя никто не видит… там эти ограничения не работали. Собственно, в таких местах я постоянно и получал всё новые и новые травмы, которые с каждым разом становились всё хуже и хуже. Боюсь вспомнить те моменты, когда я приставлял нож к своим венам. В моей голове в то время крутилось множество мыслей. Одно быстрое движение, и я был бы навсегда свободен от всего, что меня так мучает. Лишь один взмах руки мог освободить меня от боли, гнёта и страданий, но я одёргивал себя от всего этого и соглашался жить дальше, дабы хоть раз дойти до света в конце туннеля. Я мечтал о дне, когда я перестану страдать, но этот день так и не наступал.»

— Ты думаешь, что я поверю, что ты действительно сам сделал этот тест? В нём же ни одной ошибки! — возмущался учитель, махая бумажкой с оценкой так, будто бы она не представляла никакой ценности. — Я никогда не поверю, что такой мусор, как ты, имеет мозги. — произнёс с усмешкой он и разорвал тест прямо на глазах ребёнка.

«Как только я понял, что путь силы и причуд для меня закрыт, я решил пойти по другому пути — по пути саморазвития и образования. Если уж природа обделила меня суперсилой, то мне остаётся лишь самому создать себе эту самую силу. А как я могу это сделать? При помощи образования. Природа даровала мне хорошую память и неплохие мозги, а это значит, что я, безусловно, должен ими пользоваться. Да, я не смогу стать полноценным героем, но я могу стать тем, кто им помогает, или же тем, кто их создаёт. По этой причине я углубился в точные и гуманитарные науки, начав изучать их всё своё свободное время, которого у меня было очень много. Конечно, это не осталось без внимания от задир, которые всячески издевались над мной и старались мешать, но я свыкся с их нападками, так что вскоре они перестали отвлекать