— Должна быть иная причина пожирающей его лихорадки, — пропустив мимо ушей слова служанки, уверенно заключила Грейс и снова повернулась к Вейле. — Каков ваш диагноз?

— Он умирает, — угрюмо пробормотала старуха.

— Раз уж я здесь, то постараюсь этого не допустить! Знахарка внимательно посмотрела ей в глаза и удовлетворенно кивнула:

— Я к вашим услугам, госпожа герцогиня. Что прикажете делать?

— Помогите перевернуть его на бок.

Впрочем, помощь Вейлы ей не потребовалась: тело больного было по-птичьи невесомым, и она легко справилась сама. Пациент слабо застонал — видимо, начал приходить в себя. Глаза и пальцы Грейс не пропускали ни одного квадратного дюйма кожи, зондируя, ощупывая, воспринимая… Не может такого быть, чтобы она не нашла, за что зацепиться!

Есть! Вот оно! Грейс могла бы и раньше понять, в чем дело, но знахарка только сейчас соизволила откинуть ветхое лоскутное одеяло, прикрывавшее ноги и интимные части тела пациента. На левой ноге чуть выше колена виднелась ранка — небольшая, но глубокая. Склонившись над ней, Грейс сразу почувствовала противный сладковатый запах гниющей плоти.

— Мне нужно больше света! — потребовала она, оглянувшись на стоящих у нее за спиной Вейлу и Адиру.

Знахарка безмолвно зажгла восковую свечу и передала ей. При свете ее колеблющегося пламени Грейс тщательно исследовала пораженный участок. Это было проникающее колотое ранение; по краям сочащегося гноем отверстия виднелись прилипшие частицы почвы и мельчайшие обрывки материи.

— Позавчера Дафин поранился о зуб бороны, — пояснила Адира, — а вчера весь день жаловался на недомогание. Но она же совсем крошечная! Неужели мой брат может умереть из-за такой мелочи?

У Грейс не было времени читать лекцию о невидимых микроорганизмах, приводящих к заражению крови и гангрене, да и вряд ли эта средневековая девчонка способна в них поверить. Поэтому она ничего не ответила, сконцентрировавшись вместо этого на выборе оптимального метода лечения. Зловещая краснота уже довольно далеко распространилась вверх по бедру от раны. Еще несколько часов — и ампутация стала бы неизбежной. Грейс знала, что в случае столь радикального хирургического вмешательства бедняга Дафин едва ли выживет — тем более в таких антисанитарных условиях. Но пораженные гангреной ткани еще не претерпели необратимых изменений, и у нее еще оставался шанс спасти пациента другими методами.

Вытащив из сапога кинжал, Грейс протянула его старой знахарке.

— Прокалите, пожалуйста, лезвие на огне, — попросила она.

Вейла понимающе кивнула, заковыляла к очагу и сунула клинок в пылающие угли. Подержав кинжал в пламени пару минут, она вернулась к койке и подала его Грейс. От стального лезвия исходила ощутимая волна жара.

— Держите его, — приказала Грейс. — Крепче держите!

— Помоги, — буркнула знахарка, покосившись на Адиру. Та сначала в ужасе отпрянула, но потом все-таки превозмогла страх и подчинилась. Вейла взялась за ноги, Адира уперлась руками в плечи больного. Грейс склонилась над Дафином, который снова начал беспокойно метаться и бредить, и замерла, только сейчас заметив, какое у него прекрасное и одухотворенное лицо. Лицо ангела, изгнанного с Небес. Красота в этом мире встречалась так редко, что Грейс твердо решила непременно сберечь хотя бы эту малую ее частицу.

Сжав рукоять кинжала, она недрогнувшей рукой погрузила раскаленное острие в глубь раны. Запахло горелым мясом. Глаза Дафина широко раскрылись, тело выгнулось дугой, из уст вырвался душераздирающий вопль.

— Он умирает! — завизжала Адира. — Вы убили моего брата, миледи!

— Замолчи, дура! — прошипела старая Вейла. — Она его спасает!

Адира зажала рот руками, в ее расширившихся глазах метался ужас. Больной снова потерял сознание. Тело его обмякло и вытянулось на кровати. Для Грейс его беспамятство стало настоящим благословением. Она спокойно закончила чистить рану, убрала кинжал и выпрямилась.

— Ну, вот и все. Осталось только сбить температуру, иначе мозг не выдержит, — сказала она, вытирая руки. Знахарка согласно закивала.

— Тащи холодную воду, — бросила она Адире. — Да поживее!

Рядом с койкой находилось небольшое окно. Грейс подошла к нему и отворила деревянные ставни. В помещение хлынул холодный воздух. Она смежила веки, позволяя ему остудить разгоряченные лоб и щеки и разогнать туманящий голову угарный чад. Снова открыв глаза, Грейс увидела на подоконнике тарелку с несколькими ломтями темного ржаного хлеба, а рядом с ней деревянный кубок с вином.

— Отступные дары, — пояснила Вейла в ответ на ее вопросительный взгляд.

— Отступные дары? Кому?

— Маленькому Народцу, госпожа герцогиня. Существует поверье, что они похищают души впавших в беспамятство людей. Но если их ублажить хлебом и вином, они не станут этого делать и уйдут искать жертву в другом месте.

Грейс перевела взгляд обратно на тарелку и кубок. Фолкен как-то говорил, что никто больше не верит в существование Маленького Народца, но здесь этих сказочных существ, как видно, помнили и чтили до сих пор. Непонятно только, откуда взялись похитители душ? Тот же Фолкен вроде бы утверждал, что людям они вреда не причиняют.

— Среди них тоже разные попадаются, — словно подслушав ее мысли, снова заговорила знахарка. — У них свои понятия о добре и зле, а на наши им наплевать, миледи, вы уж поверьте старой Вейле. Они не люди, они другие. И мерки у них другие.

Вернулась Адира с ведром ледяной воды. Она все еще всхлипывала, но истерика прошла. Грейс и Вейла смочили в ведре чистые тряпки и сделали больному холодные компрессы. Затем Грейс вынула из кошелька флакон с изумрудным отваром и отдала Вейле, сопроводив подробной инструкцией по дозировке.

— Мой брат выживет? — с надеждой в голосе спросила Адира.

Грейс приложила ладонь ко лбу Дафина. Да, температура начала понемногу спадать. Хороший признак. Метаться и стонать он тоже перестал. Но успокаиваться рано: если раскаленная сталь не до конца выжгла гангренозную ткань, возможен рецидив. Да и сердце могло не выдержать болевого шока. Грейс закрыла глаза, прислушиваясь к своим ощущениям. Нет, ничего этого можно не опасаться. Сердце бьется ровно и сильно, отдаваясь в ее руке уверенными толчками разгоняемой по жилам крови.

— Выживет, — твердо ответила Грейс.

К тому времени, когда она покинула лачугу, уже совсем стемнело. Адира выделила ей в провожатые одного из своих младших братьев. Он шел впереди, освещая дорогу вырезанным из рога светильником с огарком восковой свечи внутри.

— Идемте скорее, миледи, — то и дело подгонял ее мальчишка, чей срывающийся голос дрожал то ли от страха, то ли от холода, то ли от того и другого вместе.

Грейс молча кивала и ускоряла шаг, но она так вымоталась, что вскоре снова начинала отставать. Ноги заплетались, однако внутри она ощущала какую-то странную легкость и наэлектризованность — подобно пылинке, попавшей в мощное электрическое поле. Господи, ну почему в этом мире столько боли, столько страданий? Поневоле задумаешься: да стоит ли вообще его спасать?