— Я разве против? Друг моего друга — мой друг, — ободрил я Широ, сыграв искренность.

На самом деле гостям я был не рад, потому что своим присутствием они нарушали привычный ход вещей в моем доме начиная со слов «мы зайдем в гости». Но ради мелкого я мог и потерпеть. В самом крайнем случае слинять к Анко, предварительно закрыв на печать спальню, так как самые ценные вещи находились именно там. А что до комнаты мелкого — ну, я надеюсь на его благоразумие.

Перед приходом гостей я запечатал мебель из гостиной в свиток, чтобы освободить место под футоны и помчался отметиться на работе.

Ох, надеюсь моя брезгливость стерпит чужих детей у меня дома.

В госпитале я долго не задержался, «сразился» с бумагами вместе с клонами и победил их, заполнив все до последнего бланка, и даже перепроверил, чтобы ничего не переделывать.

А уходя, повстречал Итимачи. Я похвалил его за отличную актерскую игру, но наткнулся на взгляд, полный суеверного ужаса и непонимания. Ирьенин выглядел так, будто увидел призрака коронованной особы. Подобострастно заглядывая мне в лицо, он рассказал о том, что решил придержать предсказание до большого праздника с толпами приезжих в конце недели, а потому для Итимачи было полным шоком узнать от сестры, что в ближайшее время случится катастрофа.

— Разбить кости — это не просто плохой знак, а предзнаменование, сравнимое с извержением вулкана, цунами или еще чем похуже! — восклицал шепотом Итимачи.

— Или вторжения врагов, — вздохнул я. — А может, это к очередному снижению финансирования госпиталя или к невыплате зарплаты. Может, это к лучшему, что не успел…

— Но люди не будут знать, от чего спасаться! — не принял моего шуточного тона брат гадалки.

— Значит, люди должны покинуть Коноху, пока беда не случилась, и вернуться после.

Не знаю, почему покачал головой Итимачи, когда соврал о неотложных делах и сбежал от меня в первый попавшийся кабинет.

С Анко меня ждал облом: найти я ее смог лишь на работе, домой она даже не собиралась. Выйти и посидеть в кафе она тоже не смогла, так что я смотался домой и принес ей перекус на ужин и на завтрак. Как я ни старался, а выпытать ничего не смог, пришлось довольствоваться тем, что это что-то секретное и чрезвычайно важное. Я бы уже раскололся и рассказал по большому секрету, а она умница — не болтливая.

Еще до темноты все были в сборе. Тема академии у пацанвы быстро отошла на второй план, потому что всему, чему можно научить за один вечер, я их уже научил. Мое предложение «игнорировать» после бурного обсуждения приняли, так как подойти и дать в нос Конохамару не получится уже на этапе «подойти на расстояние удара». Все же Эбису не зря ел свой хлеб, Коно был в пятерке лучших, если не филонил, то в тройке. Грыз гранит науки Конохамару без энтузиазма, частенько бросая на новых темах фразы вроде «я это уже знаю». А если ошибался, то говорил: мой личный сенсей мне все объяснит лучше вас!

Трудно Конохамару будет, когда дедушки не станет.

— Что это мы об одном Конохамару, давайте лучше о тренировках поговорим! — услышал я из кухни.

Когда и эта тема себя исчерпала, пошло обсуждение всего на свете, в котором поучаствовал и я. Из-за моего присутствия Широ внезапно поведал нам, что рад ночевкам в гостях, потому что дома находиться неуютно.

Путем осторожных расспросов я понял следующее.

Его история была проста, но от того не менее трагична. Нелюбимый ребенок от случайной связи с любимым мужчиной, который, услышав: «Я беременна», — свинтил подальше, вместо того чтобы жениться.

Я даже догадываюсь, кто это был.

Уже будучи глубоко беременной, мать Широ выскочила за торговца и «обрадовала» его не похожим ни на нее саму, ни на мужа ребенком. Мама Широ носила золотую, как рожь косу, а ее нынешний муж — черные словно смоль кудри. Жесткий вздыбленный светло-серый хаер намекал тактично, как ударом дубины: «Нагуляла». Естественно, на этой почве в семье возникали скандалы, а в адрес сына — упреки, что не родился похожим на родителей. Что иронично, особенно старалась с такими скандалами мать. Она переносила на сына вину его отца.

Ситуация немного устаканилась, когда родился младший брат Широ, которому достались любовь и внимание обоих родителей. К младшему брату пацану даже не разрешали приближаться, считая, что он из ревности его убьет. А ему просто хотелось быть полезным своим родным, и, когда никто не видел, он украдкой играл с братиком.

Удивительно, но несмотря на эти придирки, Широ любил и мать, и отчима с братом.

И все же на этой «благодатной» почве не могло вырасти нечто обычное: мальчик взлелеял в душе мечту про отца-шиноби, который когда-нибудь придет и заберет его к себе, оценив таланты, упорство и усердие сына.

А чтобы образ отца не был безликим, на эту роль Широ взял Хатаке, потому что он «самый крутой шиноби Конохи»!

Но самое поразительное было не в этом, а в том, что мальчик даже близко не подозревал, насколько похож на Хатаке, и всячески отрицал сходство. Широ лепетал, что у Какаши волосы стального цвета, а у него бледно-серые, и «вы разве не понимаете, что я весь не такой», чуть ли не ущербный.

Глядя на этого улыбчивого умного мальчишку с печальными глазами, было горько осознавать, насколько не идеален тот, на кого он равняется. Широ был чище, честнее и порядочнее своего мудака-папаши. По крайней мере, сейчас. Возможно, дожив до его возраста, станет таким же, хотя я уже сейчас сомневаюсь в этом.

Нет, конечно, был шанс, что они не родня, но кроме Хатаке других седовласых, сероглазых и светлокожих от природы шиноби у нас в Конохе не было. Точнее, я других не видел и не знал. Тобирама при всем желании не мог посодействовать в появлении Широ на свет, даже при участии Орочимару. Иначе бы Широ тут с нами не сидел, а куковал в подвалах Корня.

А впрочем, сероглазый и по времени не попадал в тот промежуток, когда Орочимару еще не сбежал.

Рассказав всем троим сказку, я ушел в свою комнату, так как для