Потери нападавших оказались так велики, что тела погибших людей и лошадей не позволили продвигаться дальше. Оставшимся в живых ничего не оставалось, как повернуть назад…

К шести вечера Ней потерял треть своего личного состава. Потери Веллингтона также были велики. Обе стороны практически остались без кавалерии. Здравый смысл подсказывал: пора расходиться. В какой-то миг Наполеон был готов к этому. Впрочем, как и его маршалы.

И вдруг главнокомандующий принимает совсем другое решение: наступать!

Французы вновь ринулись в бой…

* * *

Веллингтон не знал того, что знал Наполеон. Обрадованные приходом пруссаков, британцы не догадывались, что в колоде козырей Бонапарта находилась главная, имя которой – маршал Груши. 35-тысячный корпус Груши уже был где-то на подходе. Появление его в районе сражения изменило бы исход битвы. Тогда удалось бы не только нейтрализовать пруссаков, но и смести с холма Монт-Сен-Жан как англичан, так и прочих британских прихлебателей.

Ватерлоо манило викторией. Накануне вечером Наполеон отдал приказ штурмовать в центре армии Веллингтона ферму Ла-Э-Сент, а чуть в стороне – другую, Папелотта. Больше пришлось повозиться с фермой в центре. Солдаты дивизии Данзело топорами проломили дубовые ворота фермы и почти полностью перебили английский гарнизон. Вскоре туда были переведены французские батареи. Когда дивизия Дюрютта овладела фермой Папелотта, Наполеон приказал трубить отбой. Для полного успеха все было готово…

Маршал Груши не появлялся. И это заставляло Наполеона сильно нервничать.

– Вы послали гонцов к Груши? – поинтересовался главнокомандующий у своего начальника штаба маршала Сульта.

– Да, сир, гонец отправлен, – ответил тот. – И уже давно…

– Милостивый государь, будь на вашем месте Бертье, он отправил бы к Груши сотню гонцов! Parbleu!..

Да, с Сультом Император дал маху – не каждый готов командовать сражением. Маршал был прекрасным исполнителем, но ни личное мужество, ни хладнокровие не могли его сделать похожим на Бертье. Тот был гением тактики и отменным стратегом! Бертье, Бертье… Сейчас Наполеон многое бы отдал, чтобы рядом стоял его старый боевой товарищ…

Маршал Груши ошибся: он дал обвести себя вокруг пальца. Возможно, это случилось впервые за всю его военную карьеру.

Граф Эммануэль Груши был педантом до мозга костей. В неполных двадцать лет он уже служил офицером в Шотландской роте телохранителей короля Людовика XVI. И если б не был уволен из гвардии как политически неблагонадежный, кто знает, возможно, несчастному Людовику и удалось бы избежать свидания с «госпожой Гильотиной»… В любом случае, этот бесстрашный вояка, на счету которого было несколько ранений, прекрасно знал, что приказ начальника следует выполнять быстро и беспрекословно, особенно если этот приказ исходил… от Самого.

В этот раз приказ Наполеона был краток: гнать пруссаков насколько возможно. И до поры до времени выполнял приказание главнокомандующего исправно, пока не ошибся. Ошибка Груши состояла в том, что он (впрочем, как и сам Бонапарт) был уверен, что после своего поражения в битве при Линьи Блюхеру не оправиться и на соединение с Веллингтоном у пруссаков не хватит ни сил, ни времени. Именно поэтому, дыша германцам в спину, спешкой себя не утруждал. Быстрее ли, медленнее – не все ли равно; главное, чтобы пальцы коалиции были врозь, а не в едином кулаке. Пусть спешат пруссаки: чем дальше они откатятся от главных сил союзников, тем лучше. И когда основные части Блюхера, как ему доложили, повернули на Вавр, маршал Груши совсем успокоился. Тогда-то и ошибся. Ибо самоуспокоение – враг гениальности.

Маршал Груши недооценил старого черта Гебхарда Блюхера. Несмотря на ранение, фельдмаршал сохранил голову, а потому в течение нескольких часов провернул операцию, которая решила исход всей кампании. В отличие от французов, нацеленных на то, чтобы пруссаков в лучшем случае выдавить подальше от французских границ, Блюхер и его окружение понимали, что находятся в Нидерландах исключительно для того, чтобы разбить Наполеона. Поэтому целью немецкого командования было, перехитрив неприятеля, любой ценой и как можно скорее соединиться с англичанами. В противном случае любой маневр пруссаков терял смысл. И свой шанс генерал Гнейзенау, временно исполнявший обязанности командующего прусской армией, не упустил…

По всему выходило, основные силы пруссаков маршем шли на Вавр. Об этом Груши поделился с Наполеоном в письме, отправленном главнокомандующему в 10 часов вечера 17 июля. На ночь маршал остановился в местечке Жамблу.

А потом наступило утро…

* * *

…Этот добродушный нотариус из Сарт-а-Валена вызывал у маршала Груши симпатию. Пригласив французского военачальника к себе, он разместил его в тенистом саду своего загородного дома и предложил немного подкрепиться. Однако гостю больше понравился не столько сытный завтрак, предложенный душкой нотариусом, сколько его наблюдательность. Прусские войска прошли здесь накануне, рассказывал хозяин, и очень торопились; двигались тремя колоннами и, по всей видимости, направлялись в сторону Брюсселя…

После услышанного настроение маршала стало еще лучше. Было чуть больше десяти утра, когда подали десерт. Мелькнула мысль, не поболтать ли со словоохотливым голландцем относительно спорного наследства, отписанного семье маршала в период первой реставрации. Но тут ухо полководца резанул далекий гул, похожий на канонаду. Стреляли пушки. Быстро откланявшись, маршал Груши скорым шагом вышел на улицу, по которой двигались его войска, и вскочил на коня. В течение нескольких минут французы покинули населенный пункт.

Удивленный нотариус, выйдя на дорогу, долго смотрел вслед удалявшимся войскам…

Лицо Эммануэля Груши ходило багровыми пятнами: похоже, пруссаки что-то затеяли. Чем дальше продвигались его войска, тем более взволнованным становился маршал. Слишком мало следов оставлял противник! Прошла целая армия, а следов (конских и от солдатских башмаков) всего лишь на средненький корпус. Видя все это, было над чем призадуматься. Впору кричать!

– Мой генерал, мы должны немедленно идти на Ватерлоо! – не выдержал, обращаясь к маршалу, командир 4-го корпуса генерал Жерар. – Что нам эти пруссаки?! Пусть и дальше отступают. Промедление невозможно! Мы должны помочь своим войскам, ведь уже понятно, что основные силы ведут бой. Следует идти на звук грохота пушек…

– Мы выполняем приказ Императора, генерал! – ответил, отводя глаза, Груши. – Наша основная задача – не дать неприятелю перегруппироваться. Мы идем на Вавр…

Когда Жерар[248] вышел от маршала Груши, лицо его пылало. Он понимал, что пруссаки их провели. Того же мнения придерживался и командир 3-го корпуса генерал Вандам. Но было понятно, что любые действия французов сейчас были напрасны. Когда в предместьях Вавра стороны сошлись, выяснилось, что удар войск Груши оказался из пушек по воробьям: против трех французских корпусов стояли насмерть солдаты всего одного корпуса…

В пять вечера маршалу Груши гонец