Шаламов едва успел подавить желание проникнуть в мозг Зарембы, выяснить все, что тот знает, и стереть воспоминания о встрече.

– Помощь не требуется.

– А Клим зациклился на твоей… – Заремба запнулся, – болезни и жаждет отыскать тебя, чтобы предложить операцию. Он даже смоделировал ее, рассчитал чуть ли не полтысячи параметров… Кстати, он тоже стал… в некотором роде… в общем… – Молодой хирург пошевелил пальцами. – Ну, примерно таким же, как и ты. Экзосенсом, короче. Я оперировал его, помогал переводить информацию маатан из глубин подсознания в сферу сознания, и теперь он, по-моему, хомо супер. – Заремба остановился у стола, засунув руки в карманы, покачался с пяток на носки. – Ну, сверхчеловек не сверхчеловек, тем не менее Клим смог сделать то, что на его месте не сделал бы никто другой. Ты слышал об этом? Он вытащил из глубокого транса твою жену… – Ивану показалось, что его ударили. Дальнейшее он помнил смутно.

Показалось, что на голову рухнул потолок, потом кто-то копался в мозгу – неприятное, холодно-скользкое впечатление, – перебирал мысли, образы, воспоминания, и, наконец, еще одна встряска организма запомнилась, как второй звонкий удар ладонью по уху. В голове потом долго плыл колокольный звон, отзываясь загоравшимися искрами боли под черепной коробкой. Очнулся Иван в кабинете Мальгина один, Шаламова уже не было, только запах сохранился – запах «лунной пыли», чужой этому месту.

«Черный человек» безошибочно вывел Шаламова из института и передал собственному «я», ущербному, инфантильному, то и дело спотыкавшемуся на эмоциях, но еще не полностью распавшемуся, в Смоленске, у дома Мальгина. Делать здесь было нечего, но у Шаламова возник соблазн еще раз пройтись по памяти мальгинского «домового», чтобы окончательно удостовериться в непричастности хирурга к исчезновению Купавы.

В квартиру он проник легко, тщательно обшарил все комнаты в надежде отыскать хоть какой-нибудь предмет из туалета Купавы, не нашел, вскрыл «домового», но память компа оказалась стертой. Раздраженный неудачей, Даниил сжег кристаллический мозг «домового» окончательно и бесповоротно, превратив его в камень, и удалился. Однако даже в таком состоянии он почти сразу же обнаружил за собой слежку. Для этой цели кто-то использовал исследовательских «пчел» – комплекс типа «Рой-100» – с микрооптикой и десятком датчиков, а также с двигателем, позволявшим «пчелам» перемещаться с приличной скоростью до трехсот километров в час.

Разбираться, кто следит и с какой целью, Шаламову было недосуг, и он сделал маневр, в результате которого «пчелы» помчались за его видеодвойником, севшим в такси.

Выспаться Бояновой не дали.

Сначала позвонил Столбов, предпочитавший докладывать о работе сам, а не через дежурных инков. Он сообщил, что «сын сумерек» вынырнул, причем трижды: первый раз в управлении, попытался проникнуть на «склад», где хранилась взятая из его квартиры «магическая сфера», второй раз в Институте травматологической нейрохирургии мозга, откуда ему удалось незаметно скрыться, и третий раз в квартире Клима Мальгина, находившейся под особым контролем.

– И что же? – спросила сонная Власта, отметив машинально, что проспала всего четыре часа.

– Разрушена инконика «склада», уничтожены компы в кабинете Мальгина и у него дома, работник института Иван Заремба получил слабый пси-шок.

Сон Власты сняло как рукой.

– Причины?

– Что? А, вот вы о чем, – догадался инспектор, делая вид, что ничего необычного в его раннем видеовизите нет. – Внешних причин в общем-то и нет. Во всяком случае, для любого из нас, но не для Шаламова. Видимо, он чересчур резко реагирует даже на «малые возмущения среды» – слова, жесты, какие-то сведения, которые затрагивают его лично. Таков вывод наших пси-аналитиков. Но не это пока главное. Во-первых, он почуял слежку и попытался уйти, использовав динго-двойника. Во-вторых, за ним идет еще кто-то, кроме нас.

– Не поняла!

– За ним ведут наблюдение неизвестные нам силы, – терпеливо повторил Столбов. – Причем с применением тонкой молектронной и мощной оптической техники, установленной на спутниках. Чтобы не спугнуть этих «наблюдателей», мы вынуждены работать сверхосторожно, поэтому результатов нет. Шаламов же продолжает, как мы считаем, искать свою жену. Найти ее нам пока тоже не удалось, – упредил инспектор вопрос комиссара.

– Найдите! – с нажимом проговорила Боянова. – Она – не иголка. Шаламов становится делинквентом[140]и может решиться на все. Перейдите от простой «дхияны»[141]к двойной.

Столбов наклонил голову, и связь прекратилась. Боянова проверила, как спит дочь, легла, несколько минут размышляла над услышанным, задремала было, но звонок видео заставил ее включить «домового» снова. Беспокоил Умник, которому полученная по сети «спрута» информация показалась настораживающей: ученые из Института пограничных физических проблем, которые занимались изучением «сферы Сабатини» на Меркурии, сделали вывод, согласно которому «сфера» неустойчива и в любой момент может выплеснуть в Систему океан энергии, уничтожив по пути ближайшую к Солнцу планету.

Но и после этого сообщения у Власты оставалась надежда доспать норму, требуемую организму – по рекомендации сестры, которая спала не меньше шести часов в сутки, несмотря на свои экстрасенсорные способности. Однако третий звонок в течение утреннего получаса эту надежду разрушил. На сей раз звонила Карой Чокой, бывший нейрохимик Евромеда, а теперь ксенолог «Эдип-2».

– Извините, если разбудила, но у меня странные предчувствия. Знаете, есть такая пословица: спящий под непрерывный шум просыпается от тишины. Так и я: все мои друзья вдруг замолчали, не звонят, и я подумала… где он?!

– Кто? – улыбнулась Боянова, изучая уверенное, гордое лицо красивой женщины. Она знала о взаимоотношениях Джумы Хана, Чокой и Мальгина и была уверена, что Карой спрашивает о бывшем муже. Однако ошиблась.

– Мальгин, – произнесла ранняя видеогостья.

Боянова мимолетно подумала, что ее проницательность, к сожалению, имеет пределы. Во всяком случае, в те моменты, когда дело касается логики женщин.

– Вероятнее всего Мальгин, как и его друзья – Ромашин, Железовский… Хан, путешествует сейчас по сети орилоунского метро. Есть подозрения, что они отыскали в него вход.

Выражение лица Карой не изменилось, но в глазах промелькнули недоверие и озабоченность.

– И Джума… с ними?

– С ними.

– Понимаю… извините, вы меня обескуражили… То есть вы не знаете, где они? На Маате не появлялись, мы бы заметили. На Орилоухе?

– Тоже нет. Ищем. Особой тревоги нет, все четверо профессиональные рисконавты и умеют постоять за себя.