В точке падения «льда» выросло копье пронзительного синего света, ударило в зенит, пробив облака, сжалось в прозрачный шар, снова развернулось лучом. В спину дохнуло жутким холодом, словно сюда, в этот лесной уголок земной природы, занесло кусочек космической межзвездной пустоты с ее «абсолютным нулем» температуры – минус двести семьдесят три градуса.[142]

Железовский прибавил ходу, боковым зрением отметив, что испуганные участники засады ломятся по кустам и месят снег следом, почти не отставая. Сзади раздавались странные звуки: звонкие, гулко-струнные удары поодиночке и хором – это лопались от холода стволы деревьев.

Остановился Аристарх уже у метро, оглянулся, но за деревьями ничего не было видно, кроме уплотняющейся белесой дымки, словно пейзаж начинал затягивать неожиданный для зимы туман.

Кто-то позвал его, нежный и далекий, раз, другой… Перед глазами проявилось колеблющееся, как монета на дне ручья, полупрозрачное девичье лицо… Забава… Неужели почувствовала?

Железовский спохватился, послал мысленный импульс-успокоение и вызвал по видеобраслету дежурную бригаду УАСС, коротко объяснив, в чем дело.

Похолодало и возле строения метро, хотя спешащие по делам люди ни о чем еще не догадывались, принимая похолодание как само собой разумеющееся явление.

Зачирикал личный вызов. Железовский со вздохом повернул браслет квадратиком видео вверх. Но это оказалась не Забава, а ее сестра, комиссар безопасности Власта Боянова, недоумевающая, сердитая, неприветливая.

– Что там у вас стряслось? Мне звонила Забава, утверждала, что на вас покушались… от моего имени подняла по тревоге обойму ВВУ… в чем дело?

– На меня напали. – Аристарх коротко рассказал о своих приключениях и добавил: – Боюсь, что одна из игрушек Даниила сработала по назначению, нечто вроде генератора холода, срочно шлите бригаду научников и специалистов. Кроме того, я передам вам еще несколько игрушек, им нужна надежная охрана. Жду.

Выключив видео, он стал ждать прибытия вызванных групп. Мороз крепчал, и белое облако тумана, сконденсировавшегося от резкого падения давления в зоне похолодания, придвигалось все ближе…

Произошло «событие уровня 1», как обозначались подобного рода происшествия со внеземной машиной холода, и Боянова готовилась к выступлению на Совете безопасности.

С момента происшествия прошло двенадцать часов, однако бригадам управления до сих пор не удалось подобраться к генератору холода и выключить его. Ни ученые, ни эксперты-инженеры ничего не могли посоветовать, не собрав необходимой информации, и количество гипотез о сути явления росло как на дрожжах. Последним позволил себе сделать заявление Аристарх Железовский, прямой виновник торжества, и хотя Боянова едва сдержалась, чтобы не нагрубить ему и выключить связь, по ее мнению, математик подошел к решению проблемы ближе остальных. Впрочем, он знал об «игрушках» Шаламова больше всех.

– Это не генератор холода, – сказал он без выражения. Эта его манера «бога бесстрастия и неподвижности» бесила Боянову, но запретить Железовскому тренировки по контролю чувств она не могла.

– Судя по спектру побочных излучений, это нечто вроде излучателя отрицательной энергии, – продолжал математик, не замечая выражения лица женщины. – Вещь, совершенно немыслимая в нашем мире, вернее, мыслимая лишь математически. Зато теорией совершенно точно предсказано поведение такого излучателя: в нашем континууме он должен понижать температуру, причем до цифр фантастических – гораздо ниже абсолютного нуля, до минус десятков, а то и миллионов градусов.

Железовский помолчал.

– Нам еще повезло, что этот излучатель маломощный, в противном случае произошел бы взрыв холода, эквивалентный атомному, если учесть, что вся эта энергия была бы поглощена.

Боянова представила масштабы «взрыва», и ей стало зябко.

– Что вы предлагаете? Как остановить этот ваш… излучатель?

– Проще пареной репы, – безмятежно пробасил Железовский. – Выключить эту штуковину вряд ли удастся, да и не имеет смысла искать выключатель, она сама перестанет работать, когда закончится ресурс. Лучше всего удалить ее с Земли на Луну, например, или на Солнце.

Уже в который раз Власте приходилось в душе признавать, без удовольствия, но с уважением, что мыслит математик рискованно.

– Почему на вас напали именно в тот момент, когда вы возвращались от Шаламова?

– Похоже, знали, что иду не пустой, а может, догадывались. И акция готовилась тщательно, сами пацаны не додумались бы использовать две группы, основную и поддержки, обычно гедонисты-хочушники резвятся толпой. Кстати, мы до сих пор не получили официального ответа на наше послание.

– Кто мы?

– Интрасенсы. Общественной организации, представлявшей бы наши интересы, мы не имеем, как и руководящих лидеров, но совместные решения принять можем.

– Ваш запрос будет решать Совет безопасности. Как продвигается ваша работа? – Боянова имела в виду задание, которое согласился выполнить математик.

– Спасибо, начальство не жалуется. – Железовский сделал вид, что не понял вопроса. – Скоро отправлюсь на Маат в составе второй экспедиции.

Власта поняла: разговор шел по консорт-линии, Аристарх не доверял инконике связи, ключ к которой хотя бы и теоретически, но можно было подобрать.

– Не ввязывайтесь в… драки. По вашему сигналу криминальные подразделения способны остановить любых резвящихся… шутников. До свидания.

В понимающем взгляде Железовского промелькнула ирония, но, слава богу, он промолчал.

Однако перевести дух Бояновой не удалось – позвонил Столбов.

– Власта, мы потеряли Шаламова.

– Не поняла, инспектор, как потеряли? Он что, иголка?!

– Он разделился и исчез. То есть мы предполагаем, что он использовал динго, полностью копирующий его внешность, и ребята клюнули на эту уловку, пошли за двойником. Тот сел в такси, добрался до метро и… пропал. – Столбов в замешательстве почесал горбинку носа. – Здесь есть одна загадка: динго не может передвигаться без создающей голографический мираж аппаратуры, но мы такой аппаратуры… – инспектор кашлянул, – не нашли.

– Великолепно! – Тон комиссара стал ледяным. – Дмитрий, вы сейчас не просто опер. То есть оператор тревоги по форме «ЗОВ». Неужели мне надо учить вас работать по таким фигурантам, как Шаламов? Не обычный псинеур – чужой псинеур! А значит, работать по нему надо нестандартно, нестереотипно, без привлечения штатных режимов, понимаете?

Столбов побледнел, но глаз не отвел.

Боянова сжала зубы, перекусывая раздражение, которому не было оправдания. Инспектор ей нравился, а признаваться в этом ей не хотелось, даже себе самой.

– Используйте опыт ИВК, эм-синхро, предельные возможности машин… и людей, но Шаламова мне найдите! А когда установите контакт, я встречусь с ним.