— Это уже спекуляция, а спекуляция — нарушение закона. Театральный брокер на законных основаниях может брать только на два доллара больше, чем цена, указанная на билете. Это его потолок. Два доллара. В соответствии с законом.

— Но есть брокеры, которые нарушают закон.

— Это их дело, не мое.

— Между прочим, — сказал Карелла. — Лед — тоже нарушение закона.

— Это, может быть, и нарушение закона, — сказал Картер, — но, на мой взгляд, лед никому не вредит.

— Преступление без жертв, да? — сказал Мейер.

— Да, по моему мнению.

— Как проституция, — сказал Мейер.

— Ну, проституция — это совсем другое, — сказал Картер. — Женщины там, конечно, являются жертвами. Но в случае льда… — Он пожал плечами. — Допустим, кто-то в кассе театра наваривает лед. Он ведь не ворует эти места. Если билет стоит сорок долларов, он кладет в кассу сорок долларов, прежде чем продаст его брокеру.

— Вдвое дороже, — сказал Карелла.

— Какая разница. Театральная компания получает те же сорок долларов, которые она и должна была получить за билет. Театр на этом билете не теряет денег. Инвесторы не теряют денег.

— Но люди, наваривающие лед, зарабатывают большие деньги.

— Этих людей не так много. — Картер снова пожал плечами. — Сказать вам правду, на некоторых шоу, в которых я работал, генеральные менеджеры приходили ко мне с предложением делать лед, но я всегда им отказывал. — Он улыбнулся. — Зачем рисковать и нарушать закон, когда речь идет о мелочи?

— Мелочи? Вы говорите о сотне билетов…

— Верно.

— По сорок долларов за место. Получается до четырех тысяч долларов с каждого спектакля. Сколько представлений вы даете в неделю, мистер Картер?

— Восемь.

— Восемь на четыре тысячи… это тридцать две тысячи в неделю. А тридцать две в неделю это… сколько, Мейер?

— За какое время? — сказал Мейер.

— В год.

— Э-э… Около двух миллионов долларов? Миллион шестьсот — миллион семьсот.

— Разве это мелочи, мистер Картер?

— Ну, знаете, лед, как правило, делится. Иногда на четырех или на пять человек.

— Пусть даже на пять, — сказал Карелла. — Выходит двести-триста тысяч долларов на человека. Хорошие деньги, мистер Картер.

— Не настолько, чтобы садиться из-за них в тюрьму, — сказал Картер.

— Тогда зачем вы это делаете? — спросил Мейер.

— Прошу прощения? — сказал Картер.

— Зачем вы делаете лед на «Шпике»?

— Это что, обвинение? — спросил Картер.

— Так и есть, — сказал Карелла.

— Тогда, пожалуй, мне следует вызвать адвоката.

— Может быть, вам следует сначала нас выслушать? — сказал Карелла. — Вы, чуть что, торопитесь звонить своему адвокату.

— Если вы обвиняете меня…

— Мистер Картер, правда, что Салли Андерсон был курьером в вашей ледовой операции?

— Какой ледовой операции?

— Нам сказали, что Салли Андерсон доставляла отложенные театром билеты различным брокерам и привозила деньги от них менеджеру компании. Это так, мистер Картер? Участвовала Салли Андерсон в операциях со льдом?

— Если кто-то в моем театре делает деньги на льду…

— Кто-то их делает, мистер Картер.

— Не я.

— Давайте обсудим это чуть позже, ладно? — сказал Карелла.

— Нет, давайте позовем моего адвоката, — сказал Картер и поднял телефонную трубку.

— У нас есть доказательства, — сказал Карелла.

Он блефовал. У них не было никаких доказательств. Лонни Купер намекнула, что Салли имеет приработок. Тимоти Мур сказал, что Салли привозила деньги Картеру. Ничего из этого не могло служить доказательством. Однако слова Кареллы заставили Картера замереть. Он положил трубку на рычаг. Затем вытряхнул из пачки сигарету, закурил и выдохнул облачко дыма.

— Какие доказательства?

— Давайте вернемся немного назад, — сказал Карелла.

— Какие доказательства? — повторил Картер.

— Почему вы сказали нам, что едва знали Салли? — спросил Карелла.

— Ну вот, вы снова за старое, — сказал Картер.

— Снова-здорово, — сказал Мейер и улыбнулся.

— Мы думаем, потому, что она вместе с вами участвовала в ледовых махинациях, — сказал Карелла.

— Я ничего не знаю ни о каких махинациях.

— И, может быть, захотела кусок пирога побольше…

— Это смешно!

— Или даже угрожала донести на вас…

— К чему вы клоните? — сказал Картер.

— Мы клоним к убийству.

— Убийству? За что? За то, что, по-вашему, Салли была каким-то образом вовлечена в работу со льдом?

— Мы знаем, что она была вовлечена, — сказал Мейер. — И не каким-то образом. Она работала непосредственно с вами, мистер Картер. Она была вашим курьером. Поставляла билеты и забирала…

— Всего один раз! — выкрикнул Картер.

Все трое замолчали.

— Я не имею никакого отношения к убийству, — сказал Картер.

— Мы слушаем, — сказал Мейер.

— Это было всего один раз.

— Когда?

— В ноябре прошлого года.

— Почему только раз?

— Тина была больна.

— Тина Вонг?

— Да.

— И что случилось?

— Она не могла в тот день отвезти билеты. И попросила Салли ее заменить.

— Без вашего ведома?

— Тина спросила у меня разрешения. У нее был грипп, она лежала с температурой. Салли была ее лучшей подругой, я считал, ей можно довериться.

— И поэтому вы отрицали, что знали ее?

— Да. Я полагал… ну, если бы что-нибудь из этого выплыло, вы могли бы подумать…

— Мы могли бы подумать именно то, о чем думаем сейчас, мистер Картер.

— Вы ошибаетесь. Это было всего один раз. Салли не просила больше денег, она не угрожала мне…

— Сколько она получила за свои услуги? — спросил Мейер.

— Двести долларов. Один-единственный раз.

— Сколько вы даете Тине? Она ваш постоянный курьер?

— Да. Она получает столько же.

— Двести за каждую доставку?

— Да.

— Тысячу двести в неделю?

— Да.

— А вы?

— Лед делится на четверых.