После сосредоточения всей группы в лесу командованием обеих дивизий было принято решение изменить направление выхода из окружения и попытаться форсировать р. Угра в районе Абрамова. Наступившее утро не позволяло скрытно выйти в запланированный район, поэтому было решено днем не предпринимать никаких активных действий, а переждать в лесу. Начало марша было отложено на вечер. Ранение полковника Миронова хотя и не было опасным для жизни, полностью лишило его возможности двигаться. Бойцы соорудили из подручных средств носилки, на которых планировалось поочередно нести комдива. День в целом прошел спокойно, несмотря на то что самолеты-разведчики противника усиленно пытались уточнить местонахождение колонны.

По свидетельству начальника артиллерии 113-й СД полковника Бодрова, дивизия была разбита на две части. Передовую часть, в которую входили подразделения боевых частей, возглавил начальник штаба дивизии подполковник Н. С. Сташевский и оставшуюся часть, где находился раненый комдив, — военный комиссар дивизии старший батальонный комиссар Коншин Николай Иванович. Действиями частей 160-й СД руководили полковник Н. Н. Якимов и подполковник И. К. Кириллов.

Пока окруженная группировка предпринимала попытки пробиться к главным силам Западного фронта, штаб 33-й армии и фронта терялся в догадках: почему нет связи с окруженными частями и где они сейчас находятся. Сталина и Жукова все больше беспокоила судьба командующего 33-й армией. Правда, не за жизнь генерала Ефремова волновались они, а за то, чтобы в плен врагу не попал живым очередной командарм.

Для сбора данных по выходу из окружения западной группировки войск при штабе 33-й армии была создана оперативная группа во главе со старшим помощником начальника 1-го отделения штаба армии майором В. И. Кондыревым, куда стекалась вся информация, которая пока была довольно скудной. Никаких конкретных сведений о местонахождении частей западной группировки, за исключением данных авиаразведки, не было.

Из оперативной сводки штаба Западного фронта № 210 к 20.00 15.04.42 г.:

Поздно вечером 15 апреля командующий 43-й армией генерал Голубев отдал распоряжение командирам подчиненных дивизий о проведении общего наступления с задачей: пробиться навстречу группе генерала Ефремова, прорывавшейся из окружения.

Однако наступление своей цели не достигло, несмотря на то что потери принимавших в наступлении частей вновь были очень большими. Но самое интересное заключается в том, что никто в группе командарма, находившейся в это время северо-западнее Новой Михайловки, на удалении всего в 5–6 километров, даже не слышал шума боя.

Проведя весь день в лесу в районе высоты с отм. 191,6, группа генерала Ефремова готовилась с наступлением темноты предпринять попытку прорыва через Кобелевский тракт. Около десяти часов вечера все стало приходить в движение. Бойцы и командиры начали подтягиваться к опушке леса, находившейся между Новой Михайловкой и Ключиком, занимая исходное положение для наступления.

Несмотря на то что командиры получили все необходимые указания о порядке действий, события у Новой Михайловки развивались совсем по другому плану, чем это было предусмотрено решением командарма. Сейчас можно сколько угодно говорить о долге и воинской чести, но у каждого человека свое понятие этих терминов. С одной стороны — большинство бойцов и командиров понимали, что только благодаря активным действиям всей группы можно прорвать кольцо окружения противника и пробиться к своим. С другой стороны — обозленность, вызванная сложившейся обстановкой, безразличием, проявленным командованием Западного фронта к их судьбе, отсутствием питания, большими потерями личного состава, привела к тому, что большая часть бойцов и командиров видела свое спасение в том, чтобы прорываться из окружения маленькой группой людей. Многие считали, что такой большой группой из окружения не выйти. Об этом никто не говорил вслух, но действия основной части бойцов и командиров было направлено на то, чтобы оторваться от основной массы и действовать самостоятельно. Это самым отрицательным образом сказывалось на состоянии воинской дисциплины, как среди бойцов, так и среди командиров.

Все как будто чувствовали беду, и надо сказать, что предчувствие их не обмануло. После того как отряд командарма распадется на ряд мелких групп, выход из окружения будет более походить на просачивание через боевые порядки немецких подразделений, нежели на ведение боевых действий. Практически из каждой такой группы к своим смогут пробиться хотя бы несколько бойцов и командиров, и только группа командарма будет окружена и практически полностью уничтожена. Лишь несколько человек были захвачены противником в плен, остальные погибли в своем последнем бою в районе Горнево, несколько восточнее села Слободка, 19 апреля 1942 года.

Забегая несколько вперед, надо отметить парадоксальность ситуации, которая сложилась в период прорыва из окружения. По воспоминаниям оставшихся в живых, имелось немало случаев, когда красноармейцы, объединяясь в группу для выхода из окружения, не принимали в ее состав своих же командиров, как это ни странно звучит. Нередкими были случаи, когда группами руководили младшие офицеры, а старшие состояли у них в подчинении.

Например, ответственный секретарь дивизионной партийной комиссии 160-й СД старший батальонный комиссар Кривошеев, докладывая о том, как ему удалось выйти из окружения, в своем объяснении пишет: