Наиболее наглядным примером в этом отношении является тот факт, что самой большой группой в 670 человек, которая вышла впоследствии к отряду майора В. В. Жабо, командовал вначале капитан И. С. Степченко, а затем недавно получивший воинское звание подполковника И. К. Кириллов, а ведь в ее составе было три полковника: два командира дивизии (Якимов и Кучинев) и начальник артиллерии 338-й СД Панков, а также военный комиссар и начальник политотдела 113-й СД — Коншин и Молчков.

Многие красноармейцы, младшие, а порой и средние командиры, не надеясь на благополучный исход прорыва, уходили в леса якобы для организации партизанских отрядов, и командиры никак не могли повлиять на подобные явления. Надо сказать и о том, что значительное число партизан, сражавшихся в последнее время в составе стрелковых частей, самовольно оставили их еще до начала выхода из окружения, направившись в родные места, где многие из них уже в самое ближайшее время были схвачены карателями по доносу своих же соотечественников и расстреляны.

В период выхода из окружения появилась еще одна кровоточащая проблема: практически не было никакой возможности оказывать помощь раненым, и по условиям обстановки, и ввиду отсутствия медикаментов. По воспоминаниям оставшихся в живых ветеранов, тяжелораненых и раненных в ноги бросали там, где их настигла эта беда. В лучшем случае оставляли оружие, 2–3 патрона и убегали от них. Именно убегали — так говорили ветераны. Было стыдно и больно, но иного выхода просто не было. Оказать им какую-то помощь не представлялось возможным: многие красноармейцы и командиры, даже не будучи раненными, сами из последних сил еле передвигали ногами. О продуктах питания речь вообще не велась: их не было ни у кого. Тяжело было всем: и бойцам, и командирам. А. Я. Якимов рассказывал, что многие не выдерживали свалившихся на их плечи бед и невзгод. Шедший вместе с ним в составе группы Ефремова его товарищ старший лейтенант Зигун, доведенный всем этим до крайности, на четвертый день пути застрелился.

Но было еще и такое, о чем рассказывать своими словами просто невозможно. Вилор Павлович Юношев, многие годы пытавшийся узнать судьбу своего отца, старшего лейтенанта Юношева Павла Петровича, командовавшего артиллерийским дивизионом 910-го АП 338-й СД, весной 1982 года получил письмо от бывшего политрука И. А. Снеткова, хорошо знавшего его отца и выходившего с ним из окружения. В своем письме он пишет:

Существующее представление о том, что после боя за Новую Михайловку выход из окружения приобрел вид неуправляемого процесса, несколько неточно. По мнению автора, это произошло еще до прорыва группы генерала Ефремова через тракт Кобелево — Климов Завод у Новой Михайловки. Обстановка в окруженной группировке к тому времени была очень сложной, что и получило свое подтверждение уже в этот же вечер.

Не успели еще все красноармейцы и командиры занять указанное им положение, как авангард, выделенный от 338-й СД, неожиданно для всех, намного раньше установленного командармом времени, устремился через тракт Кобелево — Климов Завод. Эффект внезапности в данном случае сработал полностью. Используя замешательство врага, который не ожидал такой прыти от окруженных, авангарду удалось прорвать его оборону в районе Новой Михайловки и продолжить наступление в направлении высоты с отм. 179,5. Противник, оказавшийся на пути этой раскаленной до предела человеческой лавы, был буквально растоптан и отброшен в сторону. Прорывавшиеся также понесли очень большие потери, но, несмотря на это, уже через полчаса бой шел в районе высоты, находившейся в полутора километрах юго-восточнее Новой Михайловки.

Самое удивительное, что в эту атаку устремилась значительная часть бойцов и командиров 338-й СД, многие из которых не относились к авангарду. В этой группе непонятно каким образом оказались и командир 338-й СД полковник Кучинев, и большинство подчиненных ему командиров. Как и почему это смогло произойти, остается загадкой. В. Г. Кучинев никогда об этом не вспоминал. «Случайный» выход колонны 338-й СД на маршрут 160-й СД, как две капли воды нашел свое отражение в «случайной» атаке Новой Михайловки.

Полковнику Кучиневу и начальнику артиллерии дивизии полковнику Панкову повезло: с небольшой группой бойцов и командиров им впоследствии удалось, совершив двенадцатидневный марш по тылам противника, выйти в район действия партизанского отряда майора Жабо. Но многие не смогли преодолеть эту дорогу.

Конечно, нельзя сказать, что происшедшее — результат злого умысла полковника Кучинева, но разве от этого стало легче остальным? Весьма точную характеристику дал ему командующий 49-й армией генерал-лейтенант Захаркин, в подчинении которого он впоследствии находился:

То, что удалось отряду Кучинева, не удалось главным силам группы генерала Ефремова. Но самое интересное было в том, что в составе группы Кучинева непонятно каким образом оказались майор П. Ф. Толстиков и вся группа проводников. Учитывая, что основная часть группы командарма дорогу перейти не смогла, положение ее после этого еще более ухудшилось. Людей, которые бы знали этот район местности, не осталось. Теперь группе генерала Ефремова предстояло идти наугад, не зная не только расположения обороны противника, но и особенностей местности. Это еще хорошо, что рядом случайно оказался обычный деревенский мальчишка Толик Сизов, который был родом из Малого Виселево и неплохо знал близлежащие окрестности, в противном случае было бы совсем худо.

Из объяснения старшего помощника начальника оперативного отдела штаба 33-й армии майора Толстикова Павла Федоровича, вышедшего из окружения 18 апреля 1942 года: