которых, как мы теперь знаем, оказалось убийством. По этим причинам я бы направил главные усилия на расследование тех предыдущих убийств. Вот так вы скорее всего сможете найти убийцу или убийц.

Пикетт нахмурился:

— Но старые убийства вроде бы не имеют ничего общего, если не считать того, что все жертвы жили в Майами.

— Я повторяю: Элиза Бакстер не убивала себя. Ее убили. Теперь следует провести более внимательное расследование двух других предполагаемых самоубийств.

Пикетт раздраженно вздохнул:

— Это если исходить из предположения, что помощница патологоанатома права. Не забывайте, что старший патологоанатом участвовал в аутопсии лишь на самом начальном этапе.

— У меня есть все основания полагать, что она права. Более того, я подозреваю, что Флейли и Адлер тоже были убиты.

— Флейли эксгумировали, и тело обследовали по вашему требованию, и помощница старшего патологоанатома, с чьим мнением вы, похоже, считаетесь, назвала ее смерть самоубийством!

— Я осознаю это. Получение данных по аутопсии Мэри Адлер задерживается, но, когда они будут присланы, в них могут обнаружиться сведения, подкрепляющие мою версию. Однако мы здесь не для того, чтобы обмениваться колкостями: вы спросили у меня, каким стал бы мой следующий шаг, и я ответил. — Пендергаст сделал еще глоток кофе. — Хватит гипотетических вопросов. Тем более что все эти рассуждения бесплодны, поскольку я уже на пути в Штат пчелиного улья[923]. А теперь, если вы не возражаете, я бы хотел ознакомиться с приказом о моем переводе.

Наверное, целую минуту Пикетт сидел совершенно неподвижно. Потом медленно вытащил из кармана пиджака конверт. Пендергаст протянул руку.

Пикетт взял конверт двумя руками и разорвал пополам, а половинки сунул в карман.

— Я даю вам разрешение продолжать следствие в обозначенных вами направлениях, — сказал он.

Единственной реакцией Пендергаста была немного приподнятая бровь. Он откинулся на спинку шезлонга и убрал протянутую руку.

— А теперь я хочу, чтобы вы выслушали меня очень внимательно, специальный агент Пендергаст, — сказал Пикетт, сжав руки. — Я добился своего нынешнего положения, потому что верю в систему и ее правила. Еще я неплохо понимаю психологию мотиваций и вознаграждения. Но я не настолько ослеплен собственным эго, чтобы считать, будто мне не стоит учиться чему-нибудь. Вы по природе бунтарь, и вам нравится быть бунтарем. Ваш метод следствия нарушает почти все принципы, которые я считаю верными, кроме одного — арифметического. Вы получаете результаты. Как в случае с аутопсией Бакстер, когда все считали, что это тупиковый путь.

Вместо ответа Пендергаст просто допил кофе.

— Но получение результатов не меняет того факта, что ваши методы необычны. При использовании нетрадиционных методов нет страховки от неудачи. Я хочу сказать, те из нас, кто следует правилам, чувствуют себя в безопасности, даже если в чем-то напортачат. Но в случае нарушения правил масштаб неудачи возрастает. И вот как теперь будут развиваться события. Вы и Колдмун останетесь здесь и доведете расследование до конца так, как вы считаете нужным. Естественно, я хочу, чтобы вы информировали меня о важных продвижениях. Если вам понадобится помощь, дайте мне знать. Во всем остальном я не хочу слышать о ваших нарушениях правил. Держите ход следствия в тайне и получайте результаты. Я даю вам свободу действия в обмен на одно: если это дело с громким треском провалится из-за ваших методов, вы получите по полной программе. Но не Колдмун. И не я. И тогда уж совершенно точно — никакого нью-йоркского офиса. Не заблуждайтесь на этот счет, я сдам вас со всеми потрохами. — Он сделал паузу. — Договорились?

Пендергаст коротко кивнул.

— И еще одно, — продолжил Пикетт. — Никакого одинокого рейнджерства. Дело крупное, расползающееся, и вам понадобится поддержка. Вы знакомы с коммандером Гроувом. Он обеспечит вам всестороннюю помощь от полиции Майами. Этот полицейский департамент имеет наилучшие в стране ресурсы. Они могут добыть для вас все необходимые данные, они могут бросить сотню полицейских на выполнение любой задачи, которую вы захотите решить, они могут вести наблюдение, могут допросить хоть целый квартал, если нужно. Вам не обязательно держать Гроува в курсе всего, но скажите ему, что вам нужно, и он все сделает.

— Он представляется мне довольно компетентным человеком, — заметил Пендергаст.

— У него чертовски хорошая репутация. И не недооценивайте его из-за административной должности, которую он занимает, — в свое время он достаточно поработал на земле. — Последовала пауза. — Между нами все ясно, агент Пендергаст?

— Абсолютно все, сэр.

— Просто помните: если дела пойдут наперекосяк, вся ответственность ляжет на вас, и только на вас.

— Именно так я всегда и предпочитаю работать, — сказал Пендергаст.

Пикетт протянул руку, и Пендергаст коротко пожал ее. Затем Пикетт поднялся, повернулся и, обойдя бассейн по периметру, исчез в темноте бара на крыше.

29

В четыре часа утра Шарлотта Фоше лежала в кровати, глядя на потолок, залитый красным светом от ее цифрового будильника. В два часа ее разбудил кошмар: она производила вскрытие трупа и скальпель все соскальзывал и соскальзывал в сторону, пока наконец труп не сел и не выбранил ее за бестолковость. С тех пор она лежала без сна, беспокойно размышляя об аутопсии Флейли.

Это не было похоже на нее — ночные кошмары, беспокойство. Благодаря Моберли, этому мешку с дерьмом, она нарастила себе слоновью шкуру. То, что сделал с этим типом агент Пендергаст, казавшийся таким приятным, было ужасно… но справедливо в каком-то извращенном смысле. Пендергаст был кем-то вроде ангела мести, который может стать верным другом — или неумолимым врагом.

Ее мысли вернулись к кошмарному сну. Безусловно, аутопсия Бакстер поколебала ее уверенность. Она подтвердила, что это было убийство. Но не ошиблась ли она? А что касается аутопсии Флейли, достаточно ли скрупулезно она исследовала подъязычную кость? Вспоминая тот момент — появление Моберли, то, как он оттолкнул ее в сторону, то, как искромсал шею трупа, — она поняла, что была выбита из колеи и, вероятно, утратила сосредоточенность. Заканчивая осмотр подъязычной кости, она пребывала в возбужденном состоянии и не уделила этому объекту должного внимания. Могла упустить что-то.

В половине пятого, поняв, что больше уже не заснет, Фоше встала, приняла душ, выпила кружку кофе, села в машину и направилась в морг. Ночь все еще оставалась нежной — именно такие моменты были одной из причин, почему она была в состоянии выносить Майами, несмотря на его блеск, трафик, толпы и преступность.

В морге было тихо и темно, и когда Фоше включила свет, она на миг ослепла. Без промедления вытащив тело из ячейки, она прикатила его в секционную. Прокрутила в уме