делал в это время Лян Чжун-шу? Он вызвал к себе на совет начальников пеших и конных войск. Одного из них звали Вэнь Да «Большой меч», второго – Ли Чэн Небесный князь. Лян Чжун-шу подробно рассказал им о содержании письма, распространяемого разбойниками из Ляншаньбо, а также о том, что предложил предпринять начальник гарнизона Ван. Выслушав его, Ли Чэн сказал:

– Мне кажется, что такая ничтожная шайка разбойников не осмелится выползти из своего логова. И вам, ваша честь, нет необходимости беспокоиться о таких пустяках! Я хоть и не обладаю особыми способностями, однако давно уже кормлюсь от императора и до сих пор не имел случая отплатить за эту милость. Сейчас я готов отдать все свои силы, чтобы расправиться с разбойниками. Во главе вверенных мне войск я выступлю против Ляншаньбо. Может случиться, что они не выползут из своего логова, тогда придется придумать что-нибудь другое. Если же им суждено расстаться с жизнью сейчас и они осмелятся покинуть свое гнездо и выйти нам навстречу, то не сочтите это бахвальством с моей стороны, но я ручаюсь вам, что ни один из них не уйдет живым.

Лян Чжун-шу остался очень доволен речью Ли Чэна и тут же приказал принести два куска расшитого атласа, чтобы наградить обоих военачальников. Поблагодарив Лян Чжун-шу за милость, Вэнь Да и Ли Чэн вернулись к себе.

На следующий день, придя в управление, Ли Чэн созвал подчиненных на совет. Когда все пришли, из рядов выступил командир, величественный на вид, с благородной осанкой, и приветствовал своего начальника. Это был Со Чао Неудержимый. Ли Чэн обратился к нему с такими словами:

– Сун Цзян со своими разбойниками собирается напасть на Даминфу. Возьмите своих солдат, отведите их на тридцать ли от города и там расположитесь лагерем. Следом за вами выступлю с войсками и я.

На следующий день, выполняя приказ Ли Чэна, Со Чао отвел свой отряд на тридцать пять ли от города и у подножья горы, в долине Летающих тигров разбил лагерь. А еще через день из города выступил со своими командирами и Ли Чэн и, отведя свое войско на двадцать пять ли, расположился лагерем у Холма Вязов. Расставив кругом усиленные караулы, он приказал со всех сторон соорудить заграждения, завалы, колы и рогатки, а с трех сторон сделать волчьи ямы. Войска Ли Чэна сгорали от желания сразиться с противником и действовали в полном единодушии и согласии. Они с нетерпением ждали подхода разбойников из Ляншаньбо в надежде отличиться в бою.

Дальше мы поведем рассказ по двум линиям. Прежде всего надо вам сказать, что листовки без подписи составил У Юн. После того как прибывшие в лагерь Янь Цин и Ян Сюн сообщили ему о том, что произошло, он послал Дай Цзуна разузнать о дальнейшей судьбе Лу Цзюнь-и и Ши Сю. И вот, узнав, что они схвачены, У Юн написал обращение к жителям столицы в надежде спасти жизнь Лу Цзюнь-и и Ши Сю. Он распорядился, чтобы его письма были незаметно разбросаны во всех населенных местах, а также расклеены на мостах. Еще до этого Дай Цзун, вернувшись в лагерь, подробно доложил обо всем главарям. Сун Цзян был сильно встревожен полученными новостями, приказал бить в барабан и звать на совет в Зал верности и справедливости всех главарей. И вот, когда все уселись согласно рангу, Сун Цзян обратился к У Юну:

– В свое время вы, господин военный советник, придумали очень хороший способ заманить сюда господина Лу Цзюнь-и. Но мы никак не предполагали, что он может попасть в такую беду. Вместе с ним пострадал также и наш брат Ши Сю. Так вот, для спасения наших друзей мы должны что-то предпринять.

– Господин начальник, – сказал У Юн, – вы можете быть спокойны. Хоть способности мои ничтожны, я хочу воспользоваться данным случаем для того, чтобы забрать все богатства и продовольствие, имеющиеся в Даминфу, для нужд нашего лагеря. Завтра как раз счастливый день. И я прошу вас, господин начальник, оставить половину главарей для обороны лагеря, а остальные пусть выступят в поход для штурма города.

Сун Цзян тут же отдал распоряжение «Судье с железным лицом» Пэй Сюаню снарядить для похода отряд и завтра же выступать в поход. Тут Ли Куй Черный вихрь выступил вперед и сказал:

– Мои топоры давно уже не были в деле. Сейчас, услыхав о том, что предстоит бой, они очень обрадовались. Дорогой брат! Дайте мне пятьсот человек, и я вдребезги разнесу этот проклятый город Даминфу. Из этого Лян Чжун-шу я сделаю кровавую кашу, а развратника Ли Гу и эту шлюху изрублю на мелкие куски. Я выручу из беды Лу Цзюнь-и и Ши Сю и лишь тогда избавлюсь от злобы, которая мучает меня с тех пор, как мне пришлось ходить туда, притворившись глухонемым. Но позвольте мне довести это дело до конца, чтобы у меня на душе не осталось горечи.

– Дорогой друг, – отвечал Сун Цзян, – я знаю, как ты отважен, но пойми, что этот город нельзя сравнивать с другими. Нельзя также забывать о том, что Лян Чжун-шу приходится зятем императорскому советнику Цаю и что под его началом находятся такие выдающиеся полководцы, как Ли Чэн и Вэнь Да, которые способны противостоять войску в десять тысяч человек. Как видишь, легкомысленно относиться к этому делу нельзя.

– Дорогой брат! – с горечью воскликнул Ли Куй. – Зная о том, что я от природы живой и разговорчивый человек, вы заставили меня притвориться глухонемым. Вам хорошо известна также моя страсть к сражениям, но вы отказываетесь послать меня в бой с передовым отрядом. Если вы и дальше будете так поступать с людьми, то убьете меня своей несправедливостью!

– Раз ты так рвешься в поход, – сказал тогда У Юн, – то мы пошлем тебя с головным отрядом. Отбери себе пятьсот добрых молодцов и первым иди в наступление. Завтра же отправляйтесь в путь.

В тот же вечер Сун Цзян держал совет с У Юном, и они окончательно распределили обязанности людей. После этого Пэй Сюань написал объявления, в которых подробно объяснялась задача каждого, указывался порядок выступления в поход, а также предлагалось строго и точно придерживаться выполнения установленного порядка. Объявления эти были разосланы по всем лагерям.

Осень была на исходе, наступала зима. В такую погоду бойцам легко было носить боевые доспехи. Кони были крепкие, хорошо откормленные, а солдаты, давно не участвовавшие в сражениях, так и рвались в бой. Все только и ждали случая, чтобы прославиться, и каждый