переносить на газету. Потребуется большой штат сотрудников, и госпожа предположила, что у вас найдётся множество одарённых дворян, что не прочь зарабатывать на слухах.

Ожидать точной информации в этом мире было довольно сложно, поэтому хватало и слухов, которые можно назвать максимально правдивыми.

Виктор планировал делать пометки в газетах. Если информация поступала от особняка или чиновников вотчины, они будут помечаться звёздочкой, говорящей об их правдивости, а все остальные, не получившие одобрения особняка, станут просто слухами.

Таким образом, лорд планировал манипулировать новостями, приучая людей к тому, что правду говорит только он, а все остальные должны в это верить.

Настолько серьёзный рычаг пропаганды, он не собирался оставлять без контроля и для этого хотел сначала приучить жителей к тому, что новости особняка всегда верны. Впоследствии, даже если обнаружится ложь, будет довольно просто списать всё на ошибку или просто оставить без внимания, покрывая заработанной репутацией.

Тирама не понимал, насколько влиятельную структуру ему предлагают возглавить, и, по правде говоря, прямо сейчас его больше всего заботило, что хозяйка территории вообще решила предложить им работу.

Округлившимися от удивления глазами молодой человек смотрел на шерифа, забыв, что продолжает держать бокал в руках.

— Её превосходительство Сильвия решила доверить мне работу? — спросил он.

В этот момент подошла официантка и, ярко улыбаясь мужчине в форме, поставила перед ним стеклянную кружку с пивом янтарного цвета.

Лима даже отодвинулся подальше от стола, делая вид, что освобождает пространство, а сам в этот момент старался оценить фигуру девушки, в особенности её филейную часть.

Как только официантка, подмигнув ему, убежала к другому посетителю, Баркли вновь придвинулся к столу и, схватив бокал, сразу прильнул к нему, словно человек, не видевший воды в пустыне несколько дней.

Большими глотками осушив бокал, шериф громко ударил им по деревянному столу и, наконец, обратил внимание на Триама.

— Да. Но хочу предупредить, особняк лорда лично будет следить за этой сферой деятельности, и, если вздумаете шутить, никто и никогда не сможет найти ваших тел, — с серьёзным лицом предупредил он.

В этот момент голос подал аристократ, находившийся за столом слева от Баркли.

— Вы не смеете угрожать нам, мы аристократы! — стараясь напомнить свой статус, обратился молодой человек…

Шериф перевёл взгляд с Триама на смельчака, что был так уверен в своей неприкосновенности.

— Однажды, являясь вассалом другого аристократа, я сказал госпоже, что не могу улучшить работу карьера, а через пять минут, оказался закованным в кандалы и работал на этом карьере, выполняя самую грязную работу. Если вы думаете, что ваш титул чего-то стоит, можете продолжать жить так, как живёте сейчас, но я предлагаю вам хорошенько подумать. Мэр будет ждать вашего ответа — после этих слов, Баркли встал из-за стола и, не прощаясь, пошёл в сторону выхода.

Он был очень доволен собой, идя с гордым задранным подбородком к выходу.

— Эй, дуболом, а стул кто на место поставит? — раздался голос хозяйки, «смывшей» всю атмосферу таинственности, что он с таким трудом создавал перед молодыми аристократами.

Вернувшись к столу и переставив стул, шериф быстро покинул заведение, в котором работала несносная хозяйка таверны.

* * *

Военный конвой графа Вэйлина Баттерворта двигался на запад, в сторону своей территории.

В самом центре колонны солдат, в окружении сорока рыцарей-кавалеристов, тихо поскрипывая по разбитой дороге, катилась богато украшенная карета, в которой находились сам граф и его младший сын Пётр.

Всё то время, что они были в этом походе, они не смели обсуждать какие-либо серьёзные вопросы, опасаясь, что их могут подслушать.

На Лимее существовало мало мест, где люди смели говорить, не боясь быть услышанными. Когда вокруг есть маги, чей слух позволяет слышать шаги муравьёв на расстоянии ста метров, люди опасаются обсуждать секреты даже шёпотом.

Теперь, когда конвой приближался к границе графства, а на многие мили вокруг открытые поля и никто не может приблизиться к карете, не будучи обнаруженным, двое наконец могли обсудить произошедшее в походе.

— Ты идиот! — закричал граф, сохранявший видимое спокойствие всё время.

Пётр, склонив голову, слушал отца. За все свои годы он не услышал от него даже лёгкого недовольства, однако прямо сейчас граф был просто в ярости.

— Теперь этот мальчишка — рыцарь земного уровня! Ты хоть понимаешь, в какой опасности мы находимся из-за твоих необдуманных поступков? — сжимая кулаки, прижатые к коленям, спросил Вэйлин.

Когда Виктор сражался с земными рыцарями, все аристократы не только восхитились его действиями, но и испугались их.

Человек, способный расправиться с несколькими рыцарями земного уровня, — это не то, с чем может совладать другой рыцарь.

— На его территории живёт Верховный маг и архимаг, что до сих пор могла позволить себе только столица империи, а ты додумался открыто напасть на него. Идиот! — Граф орал так громко, что даже стены кареты, специально усиленные ради подавления шума, не могли скрыть происходящее внутри от окружавших её рыцарей. — Как тебе вообще пришло в голову напасть на двух архимагов?

Это был риторический вопрос, потому что такое никому не могло прийти в голову, какой бы силой они ни обладали.

Граф видел, что происходило в палатке Волмара после сражения Виктора с земными рыцарями.

В отличие от других дворян, герцог, пусть и не являлся самым преданным человеком короля, но королевству Лантарис он был верен всей душой.

Если для других аристократов подвиг Виктора был как заноза, которая будет терзать их, то для герцога это стало надеждой на безопасность всего королевства.

До сих пор Лантарис зависел лишь от Клойда, который являлся единственным рыцарем небесного уровня в стране. Только благодаря ему, имея численное превосходство в земных рыцарях, Армондэль не стёр их в порошок.

Все понимали, что Клойда нельзя загонять в угол, иначе ему ничего не останется, кроме как выйти вперёд самому, а даже победа над ним обойдётся Клансару потерей самых сильных рыцарей, и даже его самого могут ранить, чем обязательно воспользуются другие страны.

Но что радовало Волмара, так это возраст Виктора. Ведь в двадцать шесть лет стать земным рыцарем — это, по сути, гарантия становления небесным рыцарем в ближайшие пятьдесят лет, а у земного рыцаря в запасе более двухсот лет.

Конечно, энтузиазм герцога сразу отметили и другие дворяне, в том числе Баттерворт, который как мог покрывал сына, на которого возлагал все свои надежды на будущее процветание семьи.

К сожалению, самовольные поступки Петра поставили их под такую угрозу, которую вряд ли могло