— Вернитесь за ней. Съездите на Эя, если отважитесь, — продолжал я. — Попросите Гекату, пусть она отдаст ее вам. Помните, Хронтис… Я бы съездил вместе с вами, но я — не машина. Я подскажу, как добыть маску. Только признайтесь, что сами не можете это сделать, и не заставляйте меня долго ждать!

Я пристально смотрел на жреца.

— Хорошо. Съезди сам на Эя. Я даже дам тебе корабль. Теперь ты — мой друг и гость. Я хотел бы быть Язону другом, а не врагом.

— Вы находите, что так будет лучше? — с сомнением протянул я. Жрец улыбнулся.

— Я думал об этом. Конечно! Да! Мы будем хорошими друзьями!

Жрец грациозно махнул рукой.

Панург оказался прав. Я влез в святая святых Аполлона. Воспоминания Язона больше не беспокоили меня, но и память его не исчезла. Она оставалась со мной. Я все прекрасно помнил, но меня больше не сотрясали эмоции древнего героя.

Что же касается глаз Аполлона, то это действительно был обман! Мнемоническое зондирование. Так называемый Аполлон или его ученые и впрямь создали прибор для психологического зондирования. Он мог стирать память людей. И несчастные лишались своих воспоминаний, превращаясь в великовозрастных детей.

Я избежал умственного катарсиса, основанного на принципах психиатрического лечения. Вместо этого я получил сеанс некросинтетического лечения — эквивалент некросинтеза животного мира…

Многое для меня оставалось пока неясным. Даже с помощью всего своего воображения я не мог логически объяснить, как я попал в этот мир. «Арго» стал прахом много лет назад… Народ Гелиоса знал о нем, но лишь как о корабле-призраке с призрачной командой.

На первое время я отложил эту проблему. Существовали и другие вопросы, требующие срочных, немедленных решений. Мое двойное сознание, из которого порой исчезал Язон, сознание Джея Сиварда, теперь стало понятно. Объяснение основывалось на пространственно-временной концепции.

Со стороны это напоминало шизофрению, хотя не так-то все просто.

Вероятно, настоящий ответ лежал в раскрытии тайны раздвоения личности первого Язона, чьи второстепенные качества были моими. Он в чем-то был моей копией, созданной три тысячи лет назад. Одна половина Язона была переменчива и податлива — та половина, которой принадлежали воспоминания; другую тревожила совесть и личность Язона. Теперь для меня стало ясно, каким образом эта скрытая половина проявилась во мне спустя три тысячи лет. Несомненно, я — прямой потомок Язона из Иолкуса. Несомненно, его матрица межклеточной ткани повторилась во мне.

Непонятные вещи порой происходят с этой наследственностью… То же лицо, те же умственные способности могли повториться в прапраправнуках. Что же до меня, то я почти утонул в памяти Язона.

Гены и хромосомы после тысяч лет возродили во мне сознание Язона; заново родилась его ментальная матрица. Современная наука утверждает, что подобное может произойти с любым из нас, но происходит это крайне редко.

Я думаю, Хронтис достаточно верно оценил наши миры. Один из них — негативный, в то время как мой родной мир — позитивный. Наш мир имеет тенденцию возвращаться на круги своя, а другой — наоборот. Вероятно, древние греки наносили на карту то, что знали об окружающем их мире, более тщательно, чем нам кажется… вот откуда взялось их океанское течение, стремящееся к краю мира. Ведь «Арго» плавал между мирами! «Арго»! «Арго»! Я был в этом твердо уверен. Эмоции Язона больше не управляли мной. Я имел дело с Аполлоном. Он и Геката, фавны и им подобные в этом мире считались нормальными существами, хотя их копий не осталось в нашем мире, когда миры разделились.

Я не знал, почему Аполлон и Геката враждуют и где остальные боги. Уверен был только в одном: ссора Гекаты и Аполлона — не праздная ссора на Олимпе, как гласила легенда. Их ссора имела логическое объяснение.

Сверхсила… да, боги обладали ею, но сверхсила — всего лишь оружие. Задумавшись, я решил, что боги этого мира могли бы создать и атомную бомбу.

Однако револьвера у меня не было. Хотя я в нем и не нуждался. С маской и руном я был бы готов…

Копыта Панурга мягко зацокали у меня за спиной, когда я вышел из зала.

Ароматный запах окутал меня, и до моих ушей донеслось дыхание фавна. Я оглянулся. Панург смеялся.

— Теперь что? — спросил он.

Я инстинктивно пожал плечами. Вино опьянило меня, в голове слегка шумело, но я знал, что должен делать.

— Нужно добыть руно, — ответил я фавну.

— Панург с сомнением взглянул на меня:

— Ты знаешь, насколько опасна эта вещь? Ты его видел?

— Я отправлюсь за ним. Немедленно.

Старый фавн улыбнулся.

— Отлично. Но сперва прогуляемся по городу.

Жрецы с удивлением смотрели на нас, словно я, как и Панург, начал трясти хвостиком и стучать копытами, проходя мимо них. Но, должно быть, Хронтис уже объявил свою волю. Все уступали нам дорогу; никто не пытался нас остановить.

Многочисленные приготовления — вот что предстояло нам сделать. Мы вышли в город, прошли частные кварталы и оказались в торговых рядах, переполненных толпами людей. Я видел беспокойство и страх в каждом лице. Ужас затмения приближался. Я-то почти забыл об этом.

Дважды мы видели стада шумных овец и крупного рогатого скота. Животные стояли в загонах, а слуги золотили их копыта и рога краской, украшали шеи гирляндами, готовя их для жертвоприношений. Когда мы вернулись в храм, он был полон запахами фимиама. Рабы в полном парадном боевом одеянии с корзинами свежих цветов толпились во всех больших залах. Всюду стояли горшки ароматического масла. Люди с беспокойством наблюдали за небом.

Час затмения приближался. Похоже, в Гелиосе не осталось ни одного беззаботного гражданина.

По извилистому коридору Панург привел меня к винтовой лестнице и остановился перед стеной, расположенной вдали от шума готовившихся к празднику палат.

Фавн положил руку на стену и подозрительно посмотрел на меня.

— Ты до сих пор не доверяешь мне? — поинтересовался я.

Панург спокойно встретил мой взгляд. Голос его прозвучал очень серьезно, когда он ответил:

— Доверие и верность — не слова для легкой перебранки. Я стар, Язон. Я очень стар. Я знал человека, который однажды обманул надежды. Когда желудь падает, дуб перестает верить ему, но когда дубовые леса покрывают землю…

Голос фавна стал так тих, что я подумал: «Еще чуть-чуть — и я услышу в этих звуках первобытную силу этого странного существа, почувствую его огромную любовь к жизни».

— К тому же я полубог, который ждет и наблюдает, как желудь растет в лесу. Я вижу больше, чем ты думаешь. Может, мои планы ничего не значат в сравнении с твоими. Но то, что ты сделаешь сейчас, изменит мир. Может быть, что я, используя других, веду такую игру, которая создает новый мир, делает его таким, как я пожелаю. Но всякий раз, болтая об этом, я добавляю: может быть! Пока я не вижу, как руно сможет помочь кому-нибудь, — он засмеялся. — Ты думаешь, я болтлив? Вероятно. Я все время, словно у ткацкого станка, плету интриги. Но взгляни на руно, если тебе так хочется!