сделаны без малейших доказательств и не имеют иного источника, кроме блестящего воображения будущего Папы?

Под видом Франции

За то, что мир заключенный 1420 году стал источником этих недостоверных и бесчестных слухов, он вполне заслужил название "позорного договора в Труа". Не заслуживает ли он этого названия еще больше за то, что был основан на удивительной политической двусмысленности? Как можно было заставить подданных Карла VI поверить в то, что Генрих V управляет Францией как регент, а не как завоеватель, что он или его сын, став королем Франции и Англии, будет вести себя по отношению к своим французским подданным как их естественный государь? Речи политиков, юристов и ученых, мощно аргументированные и умело сформулированные, смогли изложить преимущества "двойной монархии". Но убедили они лишь тех, кто хотел в это верить, и немногих историков, принявших этот парадокс. Для остальных король Генрих был королем Англии. Безусловно, хорошим королем. Для англичан. Во Франции он был иностранцем. И, несмотря на свои прекрасные обещания и отличное управление, он не относился к французам так, как следовало бы.

В войне, которую он вел против Дофина, его люди не щадили никого. Жувенель дез Юрсен вспоминает, что во время страшной осады Мо жители соседних земель подавали ему "большие жалобы… говоря, что он ведет смертельную войну и что его люди сжигают все дотла". В ответ они получили совсем не тот ответ, который ожидали от милостивого короля: "Что касается пожаров, которые, как говорят, полыхают в сельской местности, то король ответил, что это лишь военный обычай, и что война без огня не более действительна, чем мясо без соуса".

Представители Парижского Университета были встречены не лучше. На следующий день, после въезда в Париж Карл VI и Генрих V, они пришли просить английского короля о новых налоговых льготах. Новый регент ответил отказом, а когда те стали настаивать, он пригрозил бросить их в тюрьму.

И герцог Беррийский, и герцог Орлеанский в свое время тоже не очень хорошо обращались со строптивыми магистрами Университета. Но случались вещи и похуже. Даже дворяне перестали понимать друг друга. Мы видим это во время осады Санса, о которой рассказывает Пьер де Фенин. Измотанный после десяти дней тяжелейшей осады, доблестный гарнизон, удерживавший город от имени Дофина, 12 июня попросил о заключении договора о почетной капитуляции. Король Генрих послал своего герольда на переговоры. Возле городских ворот его встретил "сеньор с длинной и спутанной бородой; но когда герольд увидел его, он сказал, что не будет с ним разговаривать, если у тот не расчешет бороду, и что это не в манере и обычаях англичан". Сеньор должен был пойти и расчесать бороду, прежде чем вести переговоры о капитуляции. Он должен был подчиниться английским обычаям.

Осмелился бы король Франции читать нотации, словно пажу, маршалу Франции, отважному сиру де Л'Иль-Адаму, который в 1418 году ворвался в Париж с криком "Нотр-Дам! Да здравствует Бургундия и да здравствует король!" Однако, возвращаясь после осады Санса, Генрих V, не задумываясь нанес маршалу это оскорбление. Пьер де Фенин так рассказывает об этом инциденте: "Когда он пришел к королю Генриху, то был одет в серо-белую мантию". Назовем это, говоря языком нашего времени, простым боевым облачением. «После того как король поприветствовал его и поговорил с ним, он спросил его: "Л'Иль-Адам, это ли одеяние достойное маршала Франции?" И сир де Л'Иль-Адам ответил: "Монсеньор, я надел это, чтобы приплыть на лодке из Санса сюда". И когда он это говорил, то посмотрел в глаза королю Генриху, который в это время сидел в своем кресле. И король сказал ему: "Как ты смеешь так смотреть в глаза королю?" А сир де Л'Иль-Адам ответил:  "Монсеньор, это обычай Франции, и если кто-то не смеет взглянуть на того, с кем говорит, его считают дурным человеком и предателем". На что король ответил: "Это мне не по вкусу"».

Как пишет Монах из Сен-Дени, в 1420 году многие французы кричали бы: "Да здравствует любой король, лишь бы он даровал нам мир". Но, не дождавшись обещанного мира, они вспомнили о чести Франции. И что монсеньор Дофин был сыном короля. И что во Франции может быть только один король, потомок королей Франции и естественный господин королевства. Англичанам оставалось только вернуться в Англию, в свою страну, и пить пиво. Французы также помнили, что с тех пор, как Генрих V выступил со своими странными мирными предложениями, Дофин ни разу не согласился заключить с ним никакой договор. Все это они вспомнили через несколько страшных лет, в течение которых дело Дофина не раз казалось проигранным. Но это уже другая история, история Карла VII.

История же Карла VI закончилась в день подписания договора в Труа.

Глава XXXVI.

Смерть короля

Лето 1422 года было особенно прекрасным. Парижский Буржуа был в восторге: "В этот год в июне и июле было замечательно жарко, и только один раз прошел дождь. Урожай был прекрасным. Фрукты уродились весьма дружно, и были столь хороши, сколь то соответствовало требованиям и желаниям, в то время как пшеница также уродилась весьма хорошо и дружно". К сожалению не все было так хорошо: "Вина было так мало, что со двух арпанов можно было собрать только один бочонок вина, или малую бочку в самом лучшем случае". К еще большему сожалению, из-за жары разразилась страшная эпидемия кори. Многие маленькие дети умерли, а другие ослепли. Умерло и много англичан, "и говорили, что король Англии получил свою долю". Действительно, в августовскую жару король Генрих лежал больной в замке в Венсене. Он умер 31 августа. Ему было всего тридцать четыре года.

С мая Генрих находился в Париже вместе со своей супругой Екатериной Французской, королевой Англии. Они отпраздновали Пятидесятницу среди парижан, которые "из любви к королю Англии и королеве" устроили для них и двора в Нельском Отеле представление на тему Страстей Святого Георгия. Потом король Генрих заболел. Что это было, лихорадка или эпидемия? Врачи сказать не могли. Король мучился. Находившийся рядом с ним английский капеллан читал семь покаянных псалмов. После слов капеллана "Воздвигните стены Иерусалима", Генрих открыл глаза. "Боже мой, — сказал он, — ты знаешь, что моим желанием было воздвигнуть стены Иерусалима". Это были его последние слова. Неужели ради этой мечты он хотел завоевать Францию, вернуть себе Нормандское герцогство и те земли, из которых Ричард Львиное Сердце, его предок, когда-то отправился добывать славу в Святой Земле?

Тело короля было доставлено в Сен-Дени, минуя Париж. Но его не стали хоронить в королевской усыпальнице. Там была отслужена лишь панихида. Затем процессия английских лордов проводила его через Понтуаз в Нормандию. В Руанском соборе была отслужена еще одна панихида, после чего траурный кортеж через Абвиль, Эден, Булонь, Кале отправился за море… 12 ноября корабль с телом короля прибыл в