Как видите, это не совсем одно и то же. Нам надо воспитывать профессиональную наблюдательность. Конечно, хорошо, когда у актера крепкая зрительная память. Всякая память хороша.

Помню, одна девочка рассказала: ночь на Кузнецком Мосту. Два звука: журчит вода, стекая в водосточную трубу; в будке телефона-автомата раздается глухой мужской голос.

Слов не слышно. Гудит мужской голос и журчит вода. Это ночь. Она ее слышала. Это она хорошо поймала.

Когда-нибудь где-то в тексте у нее, может, будет: «На улице было тихо», и вдруг вспомнятся эти звуки, это ощущение. Она не скажет о них, но она почувствует опертость своих слов на конкретность. Все равно чувственное восприятие мира накапливает такой запас, который неизвестно когда и как, но сработает.

С места: Что касается возникновения ощущения. Я речевик. Я хочу, чтобы ученик через речь выразил определенное отношение к предмету. И вот молодой человек работает над стихотворением «Я помню чудное мгновенье». Он говорит все это с чувством, с толком.

Но все это у него совсем не по правде. А у нас в классе висит портьера из мягкой ткани. Я ему говорю: «Возьми эту портьеру, потрогай, ощути ее теплоту, гладкость». И вдруг он сам для себя неожиданно открывает через это ощущение руки, как ему надо читать эти стихи.

В.К. Монюков: Читать Пушкина вообще очень трудно. Безумно трудно читать текст, который стал хрестоматийным, да еще крепко связанный с мелодией. Хорошо еще, что он был разговорен, а то ведь мог и запеть, потому что музыка Глинки здесь органично-ассоциативна. С другой стороны, вы попали «в точку». Ощущение мягкости бархата вдруг настроило всю его природу по-другому. Почти такое же упражнение было у Станиславского. В какой-то момент, когда актеры очень грубили, «жирнили», рвали текст, он советовал: «Возьмите воск, катайте между пальцами маленький шарик и разговаривайте». И вдруг манера речи становилась иной, потому что организм настроился на работу «тонкими нервами» и речь становилась иной по характеру. Это не рецепт, но в данном случае конкретным педагогическим приемом вы уловили какую-то существующую психофизическую связь.

Вообще в нас завязывается причудливое все. Умейте улавливать эти связи, догадываться о них. Это уже область рефлексов.

Помните знаменитый пример с павловской собакой? Собаке дают мясо и зажигают лампочку. Она ест мясо, выделяет слюну. Через два месяца мяса не дают, а лампочку зажигают – и слюна выделяется. Но попробуйте зажечь ей другую лампочку, поярче, чтобы больше было слюны – никакой слюны вообще не будет.

Ведь, в конце концов, очень многие в дальнейшем вопросы живого восприятия и взаимодействия строятся на том, что в процессе репетиций создается цепь определенных рефлексов. На определенный манок – определенный отклик (автоматически, рефлекторно). Это уже срабатывает природа, живая природа – это не штамп!

Поговорим об упражнениях типовых, которые многие из вас знают, а кто-то и не знает. Прежде всего мы придем к предэтюдам, что принципиально для меня в некоторых отношениях.

Вот два упражнения.

Вы знаете друг друга по именам или по фамилиям? Чтобы вы могли обратиться друг к другу и чтобы другой понял, что обращаются к нему. Вы берете стул самым привычным для вас образом, встанете по кругу и со стулом пробежите. Один хлопок – это изменение направления движения, два хлопка – это ваши стулья вы должны сложить в кругу на полу, и продолжаете трусить. Еще хлопок – это изменение направления движения, два хлопка – это разобрать стулья и продолжать движение. В это время вы должны будете говорить между собой. Я назову первого, а дальше пойдет по цепочке. Если будет три хлопка, это означает «стоп». То есть разговор продолжается, а движение замирает. Когда вы сядете на место, то каждый из вас должен рассказать, кто кого и о чем спрашивал и какой ответ получил. Рассказывается полный протокол происходящего.

Цели и задачи.

Во-первых, все та же координация в новом качестве, многообъемное внимание.

Одно из первых – упражнение на введение слова. Серия молчаливых этюдов, а затем праздник – нам разрешили сказать слово, а мне говорить уже не хочется.

В тренировке упражнения приучайте разговаривать, разговаривать направленно.

Потом будет вдруг такой вопрос, что вы не поймете: «Что, что? Скажите яснее». Кто не понял, спрашивайте, продолжая делать свое дело.

Здесь слово вводится как действующее слово, да на ходу, когда заняты своим делом, да еще пространственное направление, и слово пойдет очень направленно, так как партнер трусит по кругу.

Это одно из первых нетеатральных, навязанных упражнений, когда понятность, внятность, четкость и целесообразность диктуются обстоятельствами, когда иначе и нельзя, нельзя не услышать, не помнить, да еще и ответить нужно, да еще и запомнить.

Если кто-то услышит невнятное бормотание, каждый вправе сказать – скажите четко, не слышу, да чтобы ответ был услышан. Первый раз слово как действующий инструмент. Очень важное упражнение. Потом могут задаваться темы беседы. Сейчас любой вопрос задавайте, что хотите, предыдущий вопрос может быть не связан с последующим.

Может возникнуть тема беседы, которая тоже будет состоять из вопросов и ответов, но вокруг какой-то определенной темы. Это уже следующий шаг.

Разговариваете вы скверно. Очень много пустого бормотания, добавок, довесков. В задание входило – услышать точно поставленный вопрос и кратко ответить на него, без добавок. У вас много комментариев. Задача на первых порах – четкий вопрос, краткий ответ.

С МЕСТА: Я наблюдала почему-то за товарищами, которые стояли у дверей и, переживая, шептались по поводу нашего упражнения. Я все время старалась осторожнее ступать, осторожнее ставить стулья.

В.К. МОНЮКОВ: Это подобно тому, что актеров всегда будет отвлекать тот, кто стоит в кулисах. Этого не избежать, и даже необходимо.

Я показывал принцип. Разобрать его можно как угодно. Разговоры впоследствии могут быть на заданную тему, вокруг которой может идти беседа. Сочинять не надо, потому что это актерское дело, и актеры это делают плохо. Очень вам рекомендую полюбить это упражнение. Я его люблю хотя бы за то, что в него вливается слово очень органично, незаметно, без педалирования на слово, как его произносить. О слове можно поговорить, что это такое на сцене – носитель смысла, средства взаимосвязи. А здесь о нем ничего не говорится кроме того, что люди знают о нем в жизни. Потом здесь можно похваливать за точную направленность, за продуктивную направленность, за точно поставленный вопрос, за умение спросить и ответить из очень нелепого физического положения и ответить ему, и задать следующий вопрос из самого неудобного положения. Здесь даже интуитивная, подсознательная, голосовая речевая позиция отрабатывается природой, потому что она самая целесообразная. И бывает так, что приходит девочка-«пищалочка» и вдруг в этом упражнении говорит очень серединно и точно, и звучит совсем по-другому.