Кстати, это нам поможет подсказать речевикам и вокалистам, что вот ее рабочий голос.

Значит, нужно обратить внимание на это упражнение. И потом целесообразно увеличить количество вопросов и ответов. И запомнить, что делаю не только я, а окружающие – это самый трудный момент этого упражнения. Но, кстати, очень быстро приходит умение.

В этом случае можете слушать других, но упускаете себя – что меня спросили, что я ответил? Вероятно, на какое-то время это очень верная позиция. Это тоже в тренировку входит. Можно запомнить все это. Потом все это запоминается легко.

С МЕСТА: Это упражнение делаете ежедневно на всех уроках кафедры?

В.К. МОНЮКОВ: На первом курсе это упражнение делают весь год, но не только это упражнение, но и много других, перемешивая, чередуя их. Комбинации могут быть любые в зависимости от того, какая сегодня аудитория. Все зависит от того, что предстоит сегодня делать. Если вы перешли к этюдам – какие они сегодня будут, может быть негромкие, интимные связи, взаимоотношения, или наоборот, шумные. Это решаете сами.

С МЕСТА: Примерно на каком месяце занятий вводить упражнения такой сложности, хотя бы приблизительно?

В.К. МОНЮКОВ: Это зависит от группы. Закон такой: если упражнением овладевает свободно, отмените его, переходите к другим, не вырабатывайте динамический стереотип, механическую лихость.

С МЕСТА: В этом упражнении нельзя выработать механическую лихость, так как в нем содержатся новые элементы. Студенты в первый семестр делают это великолепно, с добавлением текста, хлопков, мы даже вводили минор, мажор. Это было для них трудно, но они это освоили. Они делают каждый раз по-новому.

В.К. МОНЮКОВ: В дальнейшем они любят это делать. Кстати, вы можете вернуться к предыдущему упражнению. Оно не то что забывается: например, я прыгал на определенную высоту, затем долго не прыгал. Чтобы я опять прыгнул на эту же высоту, нужно какое-то время, хотя времени нужно меньше, чем в первый раз. Наряду с новыми упражнениями годятся и старые.

С МЕСТА: Мы вырабатываем в них лихость, получается так?

В.К. МОНЮКОВ: Экзамен сам по себе противоестественное явление. Всякого рода экзамен и зачет есть противоестественное, но неизбежное дело, потому что сдачи и премьеры все равно будут. И если в упражнении будет что-то предложено из комиссии, это без обмана.

С МЕСТА: Вы говорили, что можно дать тему этого разговора. А не вредно ли будет дать сцену, если в ней заняты несколько человек, чтобы с теми же самыми вариациями они разговаривали текстами своих ролей?

В.К. МОНЮКОВ: Вредного вообще немного, но, с другой стороны, как только вы принесете текст роли в жертву тренировочному упражнению, вы очень рискуете. Если в этом упражнении что-то случится забавное, смешное, они потом этот текст говорить не смогут. Хотя не исключено, что если, допустим, какое-то сценическое положение сводит людей, трех-четырех, в диалоге, во времени, которое каждый из них занят, например какой-то сборкой вещей, и в этот момент люди обмениваются чем-то, что трудно дается, или это не по-настоящему делается. Тогда можно сказать: сделайте на этот текст совершенно механическое упражнение. Но я бы этим не увлекался. Если вы не создаете специального упражнения под конкретную ситуацию пьесы, которая почему-то не выходит, и часто от этого больше пользы, чем этюда на тему. Кедров говорил: «Я не могу понять, почему, вместо этой пьесы мы репетируем на нее похожую, но хуже». И потом перейти к этой.

С МЕСТА: Здесь индивидуальность играет роль.

В.К. МОНЮКОВ: Если у какого-то студента все выходит, не надо ничего помогать, а если ничего не выходит…

С МЕСТА: У нас есть один преподаватель, который знает все 8 томов Константина Сергеевича наизусть. Он, цитируя Станиславского, сказал, что в любое упражнение должен быть привнесен вымысел, иначе это не имеет смысла. Мы спорили. Было специальное заседание кафедры – что такое этюд и что такое упражнение.

Ваша позиция по этому вопросу?

В.К. МОНЮКОВ: Чем скорее привнесете элементы вымысла, тем это делается все творчески. Если дали тему, я уже говорю не то, что я хочу, я уже говорю нечто, что-то вокруг. Это уже есть вымысел.

Еще одно упражнение, может быть, вы его знаете. В этой комнате на стульях один из вас примет позу, которую я задам. Вы удалитесь в коридор и будете входить по одному и повторять позу. Это будет происходить таким образом: он занимает место на стульях, вы вошли, я считаю – 1, 2, 3, 4, 5, на счет 5 сидящий встает, а вошедший занимает его место в его позе. Это длится столько времени, сколько вам нужно для того, чтобы готовиться.

Затем приходит другой товарищ, а вставший остается здесь.

Это смешное упражнение, я скажу, почему. Это самая сложная координация, одна из самих нужных. Почему-то в Америке, Канаде, Забайкалье это одинаково не выходит. Все задумываются, почему же такой пустяк – координация, не получается.

Меньше всего в этом упражнении бывает виноват последний. Ведь каждый копирует только предыдущего, и здесь выигрывают те, кто своего предшественника копирует очень точно.

Что здесь практически заложено? Самые неожиданные вещи. Скажем, вы даете задание актеру или студенту побывать в музее, посмотреть, как люди ходили, сидели, как надевали плащи. Иди, смотри, запоминай, рассказывай. А когда ему говоришь: «Покажи», – этого он сделать не может, потому что то, что воспринималось извне, и вылепленное из самого себя – это совершенно разные ощущения. Самое интересное, что если я попрошу вас: пойдите посмотрите и потом повернитесь спиной и расскажите – вы все расскажете, но даже после рассказа сделать этого не сможете. Вот это извне и изнутри увиденное и вылепленное из себя – это абсолютно не тренированная жизнью координация. То ли потому, что нам не приходится обезьянничать, но оно нам не нужно.

Вот режиссер говорит актеру: ты входишь на сцену, левой рукой снимаешь кепку, вешаешь на гвоздь, поворачиваешься и вдруг видишь у себя в комнате гостя и, не сняв пальто, идешь его приветствовать. Актер говорит: понял. И делает все наоборот. Это трудно. Дублеры все роли знают. И что? Выходит и что делает?

С этого простого упражнения, элементарной позы механического копирования вы можете прийти к более сложным позам, осмысленным позам, когда надо разгадать точность пластическую и смысловую. Это можете делать вдвоем и попарно повторять. И начать с какого-то обычного расположения, более механического, и потом – пары осмысленно вылепленные.

Это упражнение дается трудно. И каждый раз это нелепо и смешно. Но когда ты привыкнешь ко всем, ты его сделать не сможешь. Как только изменил положение смотрящий, и ты делаешь, начинается какая-то невесомость, как будто попал в другие условия существования.

По-разному люди пробуют. Вы стояли тут, схватывали в целом. Это тоже свой метод. Я знаю людей, которые не дожидаясь сразу бегут, садятся, зажмуриваются и с закрытыми главами представляют, как он сидел, пытаются лепить с закрытыми глазами свой ход. Это прекрасное упражнение.