– Потому что все твои старания уходят в песок. Ты пытаешься убедить себя в том, что власть и народ не одно и то же. Что есть плохие руководители, вроде ястреба Шлессинджера, а есть простые, хорошие американцы, которых эта власть водит за нос. Но ты ошибаешься. Подавляющая часть простых американцев думает точно так же, как и ястребы-министры. И сколько бы ты ни старался изменить их к лучшему, тебе это не удастся. Ты привез с собой фильм про переворот в Чили, но людям здесь глубоко наплевать на то, что происходило или происходит в этой стране. Ты же американец, ты должен знать, что здесь людей интересует только эта страна и никакая больше.

– Я другого мнения о своих соотечественниках, – вновь возразил своему учителю Дин. – Да, многие из них не видят дальше собственного носа, но много и таких, кому небезразлична судьба их родины. И они с интересом будут смотреть мой фильм о Чили.

– Повторяю, людей, о которых ты с таким восторгом говоришь, единицы. И их взгляды совершенно не изменятся от того, узнают они что-то новое о Чили или нет. Но ты попытайся показать свой фильм другим американцам – тем, которые считают Америку великой сверхдержавой. Уверен, что они назовут твою картину коммунистической пропагандой. И их позицию уже ничем не изменить: слишком глубоко пустил в этой стране свои корни антикоммунизм. И помяни мое слово, следующим после Картера президентом будет еще более ярый антикоммунист, чем все предыдущие президенты вместе взятые.

– И поэтому ты предлагаешь мне сложить оружие, вернуться на родину и почивать в кресле-качалке на ранчо в Колорадо?

– А почему бы и нет, если все происходящее вокруг тебя указывает на то, что ход истории не изменить?

– Но как в таком случае я буду выглядеть в глазах тех людей, которые мне верили?

– Но ты же не боялся плохо выглядеть в глазах тех людей, кто видел в тебе поп-звезду? Ты же разочаровал их, уйдя в политику, и не испугался этого. К тому же многие люди твоего поколения уже прошли этот путь: Поль Робсон, Джон Леннон, Боб Дилан и некоторые другие. Может быть, теперь настала твоя очередь присоединиться к ним?

– Люди, которых ты перечислил, и в самом деле ушли из общественной деятельности, но каждый это сделал по разным причинам. Робсона в конце жизни подвело здоровье, а Леннон решил посвятить себя семье – у него родился сын, о котором он так долго мечтал. Что касается Дилана, то этот человек оказался слаб духом, поскольку предал те идеалы, которые проповедовал в молодости, – он превратился в типичного буржуа. Ты предлагаешь мне поступить как он?

– Может, Дилан просто понял, что все, за что он боролся в молодости, бесполезно и не имеет смысла? Что жизнь одна и слишком коротка, чтобы растрачивать ее на какие-то бессмысленные вещи.

– Жизнь и в самом деле у нас одна, но каждый из нас по-разному видит ее смысл. Я, к примеру, не хочу превратиться в толстого и самодовольного фермера или владельца студии звукозаписи, только и думающего о том, как бы приплюсовать к своим барышам лишнюю тысячу долларов. И умереть от ожирения и злоупотребления наркотиками, как это случилось с Элвисом Пресли, тоже не хочу. Уж лучше я погибну где-нибудь в Ливане от пули фалангиста или в той же Чили от рук пиночетовских душегубов. Зато мои дети потом не скажут, что их отец напрасно прожил свою жизнь.

– Ты знаешь, Дин, как хорошо я к тебе отношусь, поэтому желаю, чтобы твои последние слова никогда не сбылись, – тоном, в котором уже не было никакой иронии, обратился к Дину Прайс. – Живи как можно дольше, чтобы мы имели возможность точно так же встречаться с тобой и спорить на самые разные темы.

Сказав это, Прайс в знак окончательного примирения протянул своему ученику руку. И тот с благодарностью ее пожал, давая понять, что не таит на своего учителя никаких обид.

Между тем в конце октября Дину удалось отвоевать у таможенных служб свой груз, после чего он устроил премьеру своего фильма в Голливуде. Помог ему в этом его старый приятель актер Джон Рэндолф, который входил в президиум объединения профессиональных актеров Голливуда. В небольшом кинозале он собрал несколько десятков своих коллег-артистов, а Дин не только показал им «Эль Кантора», но предварительно рассказал им о прототипе главного героя картины Викторе Харе. Сделано это было не случайно. Дело в том, что в США люди хоть и были осведомлены о событиях сентября 73-го в Чили, однако имен чилийских патриотов, тем более коммунистов, там никто не знал. Американская пресса о них практически ничего не писала, чтобы не делать из них мучеников.

Вообще американское кино в конце 70-х переживало сложные времена. Боссы Голливуда прекрасно понимали, что после поражения во Вьетнаме появится новое поколение режиссеров, которые будут стремиться более критически осмысливать те проблемы, которые существовали в обществе. Поэтому, чтобы увести от этих режиссеров публику, боссы сделали ставку на зрелищный кинематограф. Именно в середине 70-х в США стали один за другим выходить блокбастеры, которые поражали зрителей масштабом массовки, декораций и спецэффектов, но были далеки от реальной действительности, как небо от земли. Именно тогда Стивен Спилберг снял свои «Челюсти» (1975; про акулу-убийцу) и «Близкие контакты третьего вида» (1977; про контакты землян с инопланетянами), а Джордж Лукас – «Звездные войны» (1978; про галактические войны будущего). Тогда же, в 78-м, был снят и не менее знаменитый блокбастер «Супермен», премьеру которого почтил своим присутствием президент США Джимми Картер, давая тем самым понять, какое именно кино по душе администрации Белого дома.

На фоне этих суперколоссов фильмы прогрессивных американских режиссеров смотрелись гораздо сиротливее, их смотрела только элитарная публика. Самыми известными картинами этой волны во второй половине 70-х были: «На пути к славе» (1976) Хала Эшби (про народного певца Америки Вуди Гатри, боровшегося в 30-е годы за права профсоюзов), «Возвращение домой» (1978) того же режиссера (о ветеране вьетнамской войны), «Охотник на оленей» (1978) Майкла Чимино (о тех же ветеранах войны во Вьетнаме). Фильм Дина Рида «Эль Кантор» можно было отнести к этому же ряду, хотя от перечисленных выше картин его отличала чрезмерная политизированность, что вполне объяснимо: Дин хоть и был американцем, но снимал свое кино по лекалам социалистического кинематографа.

После показа «Эль Кантора» в Голливуде Дин повез картину в город Миннеаполис, в штат Миннесота, чтобы показать ее студентам тамошнего университета. Причем не всем пришелся по душе этот приезд. Едва Дин остановился в гостинице, как ему в номер позвонил неизвестный и посоветовал отменить премьеру. «Иначе хуже будет», – закончил свою речь незнакомец. Он явно не знал, что с Дином такие штуки не проходят: чем сильнее его пугали, тем злее он становился. В итоге 28 октября фильм «Эль Кантор» был показан в университете Миннеаполиса при огромном скоплении народа. Дин остался очень доволен показом, поскольку зрители приняли его картину очень тепло. И после окончания сеанса он еще долго отвечал на вопросы студентов, которых интересовало буквально все: начиная от процесса съемок фильма и заканчивая сегодняшней ситуацией в Чили.

На следующий день Дин отправился в небольшой городок Делано. Эта поездка должна была стать одним из главных звеньев операции «Бумеранг». В тот день в Делано должна была пройти демонстрация фермеров, в которой Дину предстояло принять участие. Эта акция была направлена против энергетической компании «Нортуэст коул компани», которая отторгла часть земель фермеров и собиралась строить на них высоковольтные линии электропередачи. Чтобы помешать этому, и было решено провести демонстрацию протеста в Делано, на которую собрались не только местные фермеры, но и другие люди: рабочие, студенты, служащие из Миннеаполиса и столицы штата Миннесота Сент-Пола. Демонстранты договорились встретиться именно на том участке, где на днях служащие энергокомпании прогнали с земли нескольких фермеров, которых потом арестовала полиция за то, что они отказались продать свои участки.