пальцы раздвинули ткань моего платья так, что от холодного воздуха по моему телу побежали мурашки.

Грохот прокатился по земле у моих ног, эхо которого прошло сквозь мою душу и растревожило ее до самого основания, расплавленные глаза смотрели на меня из пределов моего собственного разума.

Он казался таким реальным, словно находился прямо передо мной, ожидая, что я что-то сделаю, что-то изменю, что-то возьму.

Види провела языком по моей руке, оставаясь на коленях рядом с нами, ее пальцы завладели моей покрытой шрамом рукой и повернули ее так, чтобы мои собственные пальцы прижались к горячей коже бедра через разрез в боку моего платья. Ее рука переплелась с моей, когда она начала проводить ею по шелковистой коже, огонь разгорался повсюду внутри меня, когда я погрузилась в воспоминания о Дариусе, бесчисленные слова, которые он говорил мне, заявления, которые он делал, проносились в моей голове и топили меня в его потере.

Пальцы Аудире перебирали мои волосы, массируя кожу головы, а ладони прижимались к моим ушам, заставляя меня выгибаться между ее телом и телом Локви, когда что-то насыщенное и мощное разливалось по моим венам.

— Стоимость оттачивания эфира выше, чем ты можешь себе представить, — этот голос прозвучал во мне рикошетом, и меня поразило осознание того, что он исходит не от одной, а от всех них.

— Если ценой этого будет моя душа, то я с радостью заплачу эту цену, — подумала я в ответ, чистая правда этих слов жгла меня еще жарче, чем пламя, которое они разжигали.

Все трое рассмеялись над этими словами, их веселье проскользнуло сквозь меня, и мне даже не пришлось его слышать.

— Так легко обещать весь мир, не держа его в своих руках.

— Это и есть цена? — спросила я, смутно чувствуя, как пальцы Локви скользят по коже над моим трепещущим сердцем, рисуя там символ.

Я знала, что это такое, то ли по ощущениям от ее прикосновений, то ли просто по силе, которую он таил в себе. Пентаграмма. И хотя я знала, что, вероятно, должна была бороться с этим, бежать, кричать или что-то в этом роде, я не сделала ни единого движения, чтобы попытаться убежать от них. У меня не было особой надежды на силу этих трех ведьм, и если они хотели поиграть со мной, прежде чем дать мне то, что мне нужно, то я не собиралась с ними бороться.

— Мы говорили тебе: из смерти нет возврата.

— Я не принимаю этого.

От них в меня ворвалось еще больше веселья, рука Види направила мою выше, притягивая мои пальцы ближе к сердцевине, пока видение Дариуса поглощало меня. Воспоминания о нас двоих вместе в жаре, страсти и ненависти слились воедино. Я не просто вспоминала их, я чувствовала их. Тепло его кожи против моей, силу его тела, захватывающего меня, каждый толчок, каждое облизывание этого греховного языка, каждый поцелуй, завоевание и всплеск удовольствия, которые он когда-либо дарил мне.

— Мы можем дать тебе это, — предложили они. — Воспоминания, воплощенные в реальность. Ты можешь участвовать в этом столько, сколько захочешь, чувствовать каждый кусочек, переживать каждое грязное и прекрасное воспоминание, как будто они происходят сейчас.

Я задрожала, ощущая его чертовски реальным, тяжесть его непроницаемого взгляда поглощала меня, его близость к истине. Я знала, что они сдерживаются, что они действительно могут предложить мне путешествие прямо в те воспоминания. Я могла бы погрузиться в них, позволить себе поверить, что они реальны. Но, сделав это, я потеряю себя в них, я почувствую, как тяжесть правды давит на меня. Если бы я приняла этот дар от них, я была бы заперта в этих воспоминаниях, пока мое настоящее тело не истлело бы прямо здесь, в этой пещере посреди пустыни, а моя магия, без сомнения, стала бы даром, который они потребуют, когда я испущу свой последний вздох.

Это была бы прекрасная смерть, потерянная в объятиях мужчины, которого я любила. Но не реальная.

— Я нужна здесь, — твердо сказала я им, пытаясь отвлечься от этого глубочайшего из искушений, даже когда почувствовала, что слезы текут по моим щекам, а горе наконец-то вырвалось из своих стен.

Аудире притянула меня ближе к себе, пробуя на вкус мои слезы, покрывающие кожу, и эхо боли передалось от меня трем нимфам, заставив их всех взволнованно вздохнуть.

— Покажи нам это, — промурлыкала Види, ее большой палец провел по шраму на моей ладони, в то время как она направляла мою руку по изгибу бедра, приближаясь к моему центру дюйм за дюймом.

Я уступила ее просьбе, настолько разбитая своим горем, что уже не была уверена, что смогу им в чем-то отказать.

Я вернулась на вершину холма, Дариус был неподвижен и холоден подо мной, его кровь смешивалась с моей, когда я рассекала руку лезвием, которое отняло его у меня, проклиная сами звезды со всей силой, которой я обладала, и даже больше.

Три нимфы задохнулись от тяжести магии, которую я применила, между ними раздался шепот на непонятном мне языке, а я прислонилась спиной к Аудире, не в силах найти в себе силы даже пошевелиться.

— Разрушительница Судьбы, — прошептали они, и я резко вдохнула, моя магия заискрилась во мне, когда они воззвали к новому, еще не испытанному пламени внутри меня, подзывая его еще ближе.

Пальцы Локви снова начертили пентаграмму над моим сердцем, и она издала вздох, который я почувствовала в глубине своей души.

— Мы не можем дать тебе то, что ты ищешь, — сказали они, и хотя я уже поняла это, слова все равно резанули по мне. — Самое сокровенное желание твоего сердца никто не может исполнить.

— Тогда что вы можете предложить мне? — потребовала я, не желая уходить отсюда ни с чем, кроме того, что было у меня в руках, когда я пришла.

— Путь, — прошептали они, губы Аудира прошлись по моей шее и заставили меня задрожать. — Путь, по которому ты можешь ступать в поисках ответов.

— Что вы хотите за это? — спросила я, мое сердце заколотилось от надежды, хотя я пыталась скрыть от них свое отчаяние, потому что я знала, что соглашусь на все, что они от меня потребуют. Я не могла повернуть назад. Даже если бы они могли предложить только самый маленький кусочек надежды, я бы приняла его и дала им все, что они захотят взамен.

Они снова зашептались друг с другом, руки Локви задевали вырез моего платья, дразня его, распахивая все шире, мои груди почти выпирали