Он подождал, ожидая, что скажет на это глава гильдии.

– Куусамане не сообщат тебе, который час, если им того не захочется, – промолвил наконец гроссмейстер. – Если уж на то пошло, они друг другу не скажут, который час. Семь князей… нелепая какая система. – Он пронзил Фернао взглядом. – Ты имеешь понятие, сколько проблем можно заполучить на свою голову, когда пытаешься строить доказательство на том, чего нет?

– Да, гроссмейстер, – ответил Фернао, недоумевая, стоит ли продолжать беседу.

Оказалось, что стоит.

– Погоди, – промолвил Пиньейро.

Из ящика стола он извлек необычно большой и тяжелый хрустальный шар.

– Сиунтио, – промолвил он, вглядываясь в глубину кристалла. Глаза Фернао полезли на лоб. – Нашим братством, – продолжал гроссмейстер на древнекаунианском, – призываю тебя.

Глаза Фернао угнездились где-то под челкой. В сердце шара сгустилось изображение седовласого дряхлого куусаманина.

– Я здесь, мой гневливый брат, – ответил он на том же наречии.

– Старый мошенник, – прорычал Пиньейро, – мы сели тебе на хвост.

– Ты бредишь, – молвил Сиунтио. – Ты бредишь и мнишь себя в ясном рассудке.

Образ его погас. Амулет превратился в мертвый каменный шар. Пиньейро хмыкнул.

– Да, это нечто важное. Если бы дело не стоило выеденного яйца, Сиунтио отпирался бы убедительней. Что же они там творят – и станут ли что-то творить с нами? – Он хмуро глянул на Фернао: – Как ты смотришь на то, чтобы съездить в Куусамо?

– Никак, – ответил чародей.

Гроссмейстер не слышал его. Он уже строил планы.

Бембо состроил обиженную мину. Это была очень хорошая мина. Порою с ее помощью жандарму удавалось разжалобить самого сержанта Пезаро. Обиженная мина, способная тронуть сердце жандармского сержанта, одним этим сдавала экзамен.

Сердце Саффы, однако, оставалось холодно.

– Нет, – промолвила художница. – Я не хочу ужинать с тобой, или ходить в театр, или гулять по парку, и вообще иметь с тобой дело. Не хочу, Бембо. Хватит.

– Но почему?

Бембо считал, что вопрос был вполне разумный и прозвучал весьма рассудительно. Непредвзятый слушатель – каковых перед жандармским участком не наблюдалось – однако, без сомнения, принял бы его за обыкновенное занудство.

– Почему? – Саффа набрала побольше воздуха в грудь. – Потому что, хотя тебе и пришла хорошая идея в голову и капитану Сассо она понравилась, тебя все равно не повысили в чине. Это одна причина: я не хочу тратить время на неудачников. А вторая – что тебе от девушки нужно только одно и ты даже не пытаешься этого скрыть!

– Я мужчина! – Бембо оскорбленно вздернул голову. – Разумеется, я хочу этого.

– Ты меня не слушаешь… Хотя чему тут удивляться? – бросила Саффа. – Это единственное, чего ты от меня хочешь. Тебе плевать, чем я еще занята, – лишь бы получить свое. И вот поэтому это единственное, чего ты от меня никогда ни за что не получишь.

Развернувшись, она направилась к дверям, картинно покачивая бедрами, словно намекая, что именно Бембо потерял по собственной глупости.

– А на следующей неделе? – с надеждой поинтересовался Бембо у ее спины. – Может, я на той неделе спрошу снова?

Саффа молча добралась до верхней ступеньки – Бембо машинально попытался заглянуть ей под юбку, но художница вовремя прижала разлетающиеся складки к бедрам, зашла в участок и хлопнула дверью. Потом приоткрыла ее изнутри и, мило улыбнувшись жандарму, отрезала:

– Ни-ко-гда!

И с той же улыбочкой захлопнула дверь снова.

– Стерва, – пробормотал Бембо. – Клятая стерва.

Жандарм поковылял вверх по лестнице.

«Что мне на самом деле нужно, – подумал он, – так это каунианская девка вроде тех, про которых в романах пишут. Эти-то мужчине отказать не могут. Только еще просят. Не могут дня прожить без крепкого альгарвейского мужика».

Он скривился. Все кауниане в Трикарико давно отправились в лагеря – стараниями самого Бембо, и он даже поразвлечься в тот раз не сумел как следует. Подлая штука жизнь, что ж тут поделаешь. А каунианские шлюшки, небось, лагерных охранников обихаживают в обмен на малейшее снисхождение.

Когда Бембо зашел в участок, сержант Пезаро расхохотался. Можно было голову прозакладывать, что так и случится.

– Подпалила тебя, как дракон, зашедший со стороны солнца, а? – поинтересовался сержант.

– Вот тоже мне цаца нашлась, – пробурчал жандарм. – Что в ней такого, чего нет у любой другой дамы, скажите мне?

– Твои мозги в кармане, – ответил Пезаро – грубо, зато правдиво. – Ну, мальчик мой, – продолжал сержант, – придется тебе сегодня вздыхать по ней на обходе.

– Я-то думал бумаги разгрести! – воскликнул Бембо разочарованно. – Если я не сдам все отчеты поскорей, капитан Сассо меня на ужин сожрет.

– Не так приятно, как Саффу ужином кормить, доложу я тебе, – ответил Пезаро, – только делать нечего. У меня два человека слегли с ползучей блевотой, так что кому-то придется проследить, чтобы замечательные наши законопослушные горожане не сперли покуда Каунианскую колонну.

– Смилуйтесь, сержант! – Бембо одарил Пезаро своей знаменитой обиженной миной.

Не помогло.

– Пойдешь-пойдешь, – неумолимо заключил сержант. – Правда, ты у меня первый по списку выходишь, так что выбирай – пойдешь на западную сторону или в Пореченку?

Бембо от обиды и злости едва не выбрал маршрут через разбойничье гнездо у набережной – едва, но не выбрал.

– Западную сторону, – бросил он.

Пезаро кивнул, нимало не удивленный.

– Каким маршрутом меня пошлете? – спросил Бембо, указывая на карту города за спиной сержанта.

– Не перестанешь ныть, я тебя на Пореченку пошлю, – предупредил Пезаро, развернувшись вместе с угрожающе скрипнувшим креслом. – Твой номер седьмой. – Он указал маршрут на карте. – Богатых особняков тьма, и делать особенно нечего – разве домушника шального спугнешь.

– Могло быть хуже, – признал Бембо. – Могло и лучше быть… но и хуже могло. – Для него это было признание великой искренности. – Все лучше, чем Пореченка. – А вот это, как понимали оба жандарма, было уже изрядное преуменьшение.

Пезаро накорябал имя жандарма на бумажке и приколол на карту поверх седьмого маршрута патрулирования.

– Пошевеливайся, – напутствовал сержант. – В той части города жители требуют, чтобы жандарм все время был на работе. Как останутся без присмотра, так и начинают по хрусталику огнем плеваться.

– Иду-иду, – вздохнул Бембо.

В каком-то смысле он рад был сбежать из участка. Если он будет сидеть за столом и заполнять документы, то непременно станет поглядывать на Саффу, а та – посмеиваться над ним. Вот только документы все равно придется оформлять. Если жандарм не разгребет гору бумаг на своем столе, капитан Сассо найдет что ему сказать остренького. «Проклятье, – подумал он, – а я ведь и правда собирался ими заняться». Но теперь ничего уж не поделаешь.