в траве ромашки и незабудки, дикие травы соседствовали с ухоженными гортензиями и вовсе не знакомыми цветами. Что вот это за дерево, с ветвей которого свисают до самой земли лиловые, белые, розовые гроздья душистых цветов? А вон то? Вроде бы вишня, но отчего цветки почти красные? Это сирень, а вот жасмин… Только почему все цветет одновременно? Впрочем, это же волшебный сад, подумала я. Здесь, должно быть, феи могут заставить цвести подснежники – вон их целая поляна – одновременно с астрами и хризантемами.

– Гляди, – кивнула фея.

Посреди полянки на беломраморном постаменте стояла большая золоченая клетка (может быть, и просто золотая). В ней легко поместились бы несколько человек, но, судя по жердочкам внутри, клетка была птичьей.

– Кто-то не запер дверцу, и птицы разлетелись, – сказала фея. – Поймай – их две дюжины – и верни в клетку. Да смотри не попорти оперение!

С этими словами она вновь исчезла, а мы с Агатой огляделись. Сад, похоже, был огромен, аллеи уходили вдаль и терялись в зеленой прохладе, а от запаха цветов голова шла кругом.

Я снова сдвинула повязку и огляделась. Нет, не помогло. Сад был просто садом, никаких птиц я не увидела. Значит, фея придумала что-то еще, невидимые кони уже казались мне сущим пустяком!

– Смотри! – Агата потянула меня за рукав. – Вон там. Куст сирени, а под ним алые розы. Видишь? Ну присмотрись!

Я моргнула и вдруг прозрела – это были вовсе не розы! Это на ветке пристроилась птица в зеленом с сиреневым оперенье, свесив длинный пышный хвост в крупных алых пятнах, и сделалась невидимой! Только как ее поймать?

Я попыталась крадучись подобраться ближе, но птица перепорхнула выше, сложила хвост и притворилась на этот раз помесью сирени с жасмином. Ну не за этот хвост же ее было хватать – вырвется, а я останусь с перьями в руках.

– Что-то мне кажется, на хлебные крошки она не пойдет, – мрачно сказала я. – Да и мы ведь вытряхнули карманы… Ладно, давай хоть поищем других!

Примерно за час, если верить здешнему солнцу, мы сумели обнаружить семь птиц. Прятались они виртуозно: одна, припав к земле, распустила хвост наподобие павлина, и я чуть было не приняла ее за клумбу с астрами!

Семь – это лучше, чем ничего, но как прикажете их ловить? Помню, какой-то ушлый герой залил ячмень вином, а когда волшебная птица, наклевавшись пьяного зерна, уснула, взял ее голыми руками. Вот только у нас не было ни ячменя, ни вина…

– Погляди, – снова позвала меня Агата. Она разглядывала мраморный постамент. Я тоже пригляделась: он был покрыт потеками птичьего помета, только какого-то странного.

Достав нож, я осторожно поковыряла один такой потек, пригляделась…

– Это же перламутр! – пораженно сказала я. – Ну точно, совсем как внутри у раковин, помнишь? У нас на каминной полке лежала громадная ракушка, папе кто-то привез из дальних стран…

– Да, похоже, – кивнула Агата и сунулась внутрь клетки. – Ой, смотри!

Она протягивала мне на ладони несколько жемчужин. Совсем мелких, неровных – это явно был речной жемчуг не лучшего качества.

– Это что же, выходит, они вместо зерна клюют жемчуг? – недоуменно спросила сестра. – Вот так дела… Не прокормишь такой курятник!

Я вздохнула: да, у нас не было при себе ни зерна, ни вина, и фея, должно быть, хотела вволю посмеяться, глядя, как мы пытаемся изловить птиц голыми руками. На парочку можно было бы попробовать накинуть куртку, так ведь перья попортятся, если птица начнет трепыхаться!

Я снова сняла котомку и порылась на дне.

– Подставь шапку, – велела я сестре и вытянула жемчужное ожерелье. Не то, которое хотел заполучить герцог, нет, просто длинную нитку. Оно тоже стоило недешево – подобрать идеальной формы жемчужины одного размера и оттенка не так-то просто. Однако сейчас на кону было кое-что подороже, чем жемчуг, которого мне все равно никогда не носить! Вот и пригодилось наследство… – Держи крепче, рассыплется – не соберем в траве.

Агата молча кивнула, глядя, как я перерезаю прочную нитку и ссыпаю жемчужины в шапку.

– Так и держи, – сказала я, а сама взяла несколько жемчужин и подошла поближе к птице на кусте сирени. – Цып-цып-цып… ну иди же, иди сюда, хорошая птичка…

Птица заволновалась – вот теперь, когда она пошевелилась, ее стало хорошо видно, – раскрыла крылья – с изнанки они были ослепительно-алыми – и вдруг спорхнула мне на свободную руку. Она была размером с хорошую курицу и весила немало, а уж клювом запросто выбила бы человеку глаз. Правда, жемчужину у меня с ладони она взяла осторожно, подумала и проглотила. Я потихоньку отступала к клетке, и, когда птица склевала третью жемчужину, забросила ее внутрь, а Агата быстро притворила дверцу.

– Одна есть, – выдохнула я и взяла еще пару жемчужин. Лишь бы на всех хватило!

Я опасалась, что остальных придется долго искать, но они, видно, заслышав шум, поднятый их товарками – а попрятавшиеся птицы живо сообразили, что я угощаю их отборным жемчугом, и подняли гвалт, – слетелись сами. Троих удалось затолкать в клетку разом, кинув туда пригоршню жемчужин, других я ловила по одной. Красивую ярко-малиновую птицу пришлось хватать за лапы, она все порывалась улететь. Кажется, пару перьев я ей все-таки выдрала в пылу борьбы, но, главное, переливчатый радужный хвост уцелел.

– Одиннадцать, – сказала Агата, пересчитав пленниц. – Всего одной не хватает! И жемчуга осталось всего ничего…

– Да… – я покатала в ладони последние четыре бусины. – Если не прилетит сама, придется идти искать. Но как?

Словно в ответ на мои слова, высоко-высоко хлопнули крылья. Я присмотрелась против солнца, но не увидела ничего до тех самых пор, пока птица не опустилась на ветку жасмина в пяти шагах от меня.

Она была золотой, как то самое солнце, и оперение ее сияло. Но не ослепительным блеском, ранящим глаза, нет, мягким и теплым светом, им тянуло любоваться, хотелось протянуть руку, погладить золотые перья, забрать волшебную птицу себе…

Я опомнилась. Этого мне только и не хватало!

– Цып-цып-цып… – снова завела я, и она, по счастью, не стала артачиться, слетела мне на руку и склевала пару жемчужин.

Вот тут-то я и ухватила ее покрепче за лапы и зажала под мышкой – недоставало еще упустить добычу! И нужно было еще засунуть ее в клетку, не дав остальным разлететься. Ну да худо-бедно мы вдвоем с Агатой справились с этим, хотя золотая птица гнусно орала и отбивалась, исцарапав мне руки острыми когтями и обгадив перламутром. Ну, он хотя бы не вонял…

– Двенадцать, – в