– Когда вирус был отправлен из Карлсруэ?

Сарацин замешкался на мгновение, и я поднес телефон к уху, готовый к самым решительным действиям. Прежде чем ответить, он внимательно взглянул на меня, а затем тихо сказал:

– Вчера.

Я почувствовал, как рухнули гранитные стены тайны, испытал невероятное облегчение и на миг даже забыл о боли. Теперь я знал это: в течение последних суток вирус оспы под видом вакцины был вывезен с завода компании «Чирон» в Германии.

Вирус уже в Америке или совсем недалеко от нее. Моя главная забота теперь: в каком количестве он будет доставлен? Насколько велик фронт атаки?

– Сколько доз? – спросил я.

– Сто.

Меня насторожил незначительный оттенок интонации: в конце фразы голос Сарацина слегка ослаб, словно он хотел побыстрее от меня отделаться. Я по-прежнему держал в одной руке телефон, а в другой сжимал пистолет «SIG», дуло которого приставил к его лицу.

– Повторяю вопрос всего один раз: сколько доз?

Похоже, угроза подействовала.

– Десять тысяч, – сказал он.

Я призвал на помощь все резервы самообладания, чтобы никак на это не отреагировать. Десять тысяч?! Это количество, по-видимому, точное: цифра слишком велика, чтобы быть ложью. В этот момент все фрагменты соединились воедино и ребус был разгадан. Учитывая масштаб атаки и время года, вирус может быть спрятан только в одном месте, и я был уверен, что знаю, где оно находится и в чем заключается план Сарацина. Как ни странно, но у меня больше не было к нему вопросов.

Я прислонился к ванне. Боль мучила меня, и я совершенно обессилел. Лихорадочный жар охватил все тело, со щек струился пот.

Подняв глаза, я увидел, что аль-Нассури смотрит на меня. Он понимал: допрос закончился, я узнал то, что мне было нужно. Долгие годы его работы, все, что придавало вес и смысл его жизни, погибло. Он собирался что-то сказать, возможно проклясть меня именем Аллаха, но не успел. Мы увидели Кумали, которая бежала к нам изо всех сил.

– Они идут! – воскликнула женщина, споткнувшись, прежде чем остановиться.

– Все? – спросил я, быстро стряхивая усталость. – Никто не отстал?

– Нет, все вместе.

Это давало мне шанс: если они растянулись вереницей, тот, кто идет последним, будет предупрежден пальбой и мои шансы одолеть головореза с автоматическим пистолетом окажутся ничтожны. Мое лучшее оружие – внезапность, надо атаковать всю группу сразу.

Я услышал, как обеспокоенный Брэдли кричит в телефон, спрашивая, почему, черт возьми, прекратился допрос.

– Возникла небольшая проблема, – сказал я ему. – Оставайтесь на связи еще три минуты.

Я засунул мобильник в карман и принялся сгибать распухшие пальцы, пытаясь понять, сумею ли вести огонь. Одно было ясно: из-за искалеченной ноги я не смогу ни стоять, ни даже пригнуться. Мне была нужна помощь.

Беретта промелькнула в воздухе: вытащив из кармана, я быстро швырнул ее Кумали. Поймав пистолет, та с удивлением взглянула на меня.

– Если со мной что-то случится, – сказал я, – человек в Бодруме не станет слушать никаких объяснений. Он тут же застрелит няню. В ваших интересах сделать все возможное, чтобы я остался жив. Вы меня поняли?

Кумали уже готова была кивнуть в знак согласия, но тут вмешался ее брат:

– Эта работа не для Лейлы: она ведь женщина. Отдайте пистолет мне.

Я недоверчиво уставился на него, но сдержал свои эмоции. Нечто подобного и следовало ожидать, зная историю его семьи и религиозные убеждения саудовца.

– Нет, – заявил я.

– Вы знаете, что я был моджахедом, – попытался он убедить меня. – Я убивал людей и стреляю лучше сестры.

– Нет, – решительно повторил я. – Я вам не доверяю. Кроме того, вы послужите приманкой.

Эти слова вызвали у Сарацина недоумение, но объяснять, что` я имел в виду, времени не было. Повернувшись к Кумали, я спросил:

– Случалось ли вам убивать?

– Никогда в жизни.

– А теперь придется.

Мое заявление явно не вызвало у нее энтузиазма, и я сказал:

– Думайте не о том, что вы стреляете в человека, а о том, что спасаете племянника.

Я велел Кумали быстро занять позицию за грудой камней: это обеспечит ей укрытие, а трое мужчин оттуда будут видны как на ладони.

– Ваша цель – старик, – пояснил я Кумали. – Реакция у него замедленная, да и оружие не самое лучшее. А двух остальных я постараюсь снять из автоматического пистолета. Я буду сидеть, а приманка – стоять, делая вид, что допрашивает меня. Открывайте огонь в тот момент, когда увидите, что я прилег на плечо. Цельтесь в грудь Николаидису, а когда он упадет, продолжайте стрелять. Лишний шум не помешает.

Я схватил полированную стальную крышку морозильника и прислонил ее к упавшей колонне. Опустившись на землю, облокотился на ванну, частично подставив спину противнику.

Наемники вряд ли заподозрят неладное, когда увидят меня в лежачем положении, отвернувшегося от них. Во всяком случае, пистолета на моих коленях уж точно не заметят. Полированная крышка – это, конечно, не зеркало, но свою роль она сыграет: даст мне ясную картину поля боя и позволит увидеть точное местоположение трех приближающихся бандитов.

Кумали прошептала:

– Идут!

Я ждал, сняв «SIG» с предохранителя и надеясь, что женщина-коп не забыла проделать то же самое. Сарацин стоял рядом. Я с трудом дышал – искалеченный человек, чьи глаза неотрывно смотрели на полированную стальную крышку морозильника.

И вот в ней возникли отражения Николаидиса и двух других бандитов. Сосредоточившись, я ждал момента, который снайперы называют «максимально убойным». Четыре секунды, три…

Солнце слегка сдвинулось, и его прямые яркие лучи упали на разбитую кровлю, осветили верхушку холодильника. Резкая вспышка света привлекла внимание троих мужчин.

Николаидис был достаточно наблюдателен, чтобы заметить: стальная крышка передвинута. Прищурившись, он обнаружил, что я наблюдаю за ними, и крикнул, чтобы предупредить об этом албанцев, а сам, отбежав в сторону, вытащил пистолет.

Упав на плечо, я перекатился в положение для стрельбы. Кумали открыла огонь из беретты, но не сумела подстрелить ни стремительно ретировавшегося старика, ни кого-либо еще.

А я извивался в грязи, пытаясь поймать в прицел Культуриста, крича от пронзительной боли, отдававшейся из изувеченной ноги в грудную клетку, тоже поврежденную. Бандит наводил свой автоматический пистолет на ванну с водой, собираясь изрешетить пулями все окружающее пространство.

Сарацин, лишенный оружия, бежал к куче камней, чтобы укрыться там от огня.