За лесом невдалеке показалась горная складка, а за ней море, которое пересекала серебристая ниточка моста из сна Прохора.

Прохор-первый, глазами которого Прохор-формонавт и смотрел на мир, повернул голову, и за городом стала видна невесомая сияющая стрела, сотканная из красивейших золотых «снежинок» и уходящая в синее-синее небо, к золотому горнилу солнца.

Прохор ахнул:

«Формотрон?!»

«Ось Прави, — ответил Прохор-первый. — Мерило Радости, Стрела Вселенной, направляющая Движение Мироздания и соединяющая Навь с Явью в Беспредельности».

«Не понял…»

«Поймёшь позже. Так какую задачу тебе поставила Чёрная нежить?»

«К-как вы её… назвали? Чёрная нежить?»

«Разве вы называете эту силу иначе?»

«Мой «родич» из одиннадцатого числомира назвал её… их… Владыками Бездн».

«Суть Зла от названия не зависит и не меняется. Родившиеся Внизу, под Чертой Духа, не раз стучались к нам, чтобы изменить Печати Законов и Ось Прави. Пока без особого успеха».

«Они… учатся».

«Чувствую… сила за тобой большая. Но ведь ты не с ними?»

«Нет!»

«Вот и славно».

Мимо проскользнула воздушная лодка, в которой сидели три девушки в красивых сарафанах, с любопытством и почтением глянувшие на Прохора-первого и поклонившиеся ему. Он ответил поклоном. Лодка удалилась, донёсся весёлый смех.

«Песенницы, — добродушно усмехнулся Прохор-первый, имевший необычное имя Про-форм-с-мир-новый, вряд ли произносимое полностью. — Сегодня праздник Лета, все будут петь и танцевать вокруг креса».

«Креста?»

«Крес — огонь, символ чистоты и возрождения. Будет разведён большой огонь, это Традиция, ей тысячи и тысячи лет».

«У нас в древности было то же самое. Это ваша столица?» — Прохор попытался показать мыслью на город внизу.

«Это Аркаль, поселение приграничного гарнизона, говоря современным языком. Здесь живут семьи пограничников. Хотя Аркаль у вас назвали бы городом культуры всепроникающей Любви или как-нибудь в том же духе».

«Пограничников? Я не видел оружия…»

«Наше оружие — Любовь, брат во числе».

«Ваш мир отличается от моего, да и от остальных числомиров. Почему?»

«А каким ты его видишь?»

«Красивым… гармоничным… тёплым… в смысле — желанным. Здесь хочется жить! Я не большой ценитель эстетики, прошу прощения».

«Это мир Прави, где главенствует Закон Совести вместе с Законом Меры и Законом Праведности. Миры Яви многолики и почти все поражены вирусом Чёрной Нежити. Но поговорим об этом в другой раз».

Летающая лодка приблизилась к сияющей невесомо-эфемерной стреле Оси Прави, замедлила полёт, остановилась.

Прохор заметил ещё два десятка таких же лодок, висящих в воздухе на разных высотах, пассажиры которых стояли и смотрели на Ось.

«Вы не боитесь?»

«Чего?»

«Подпускать людей к Оси? Они ведь могут нанести ей вред. Или это стража? То есть пограничники?»

«Совершенно верно, хотя любой человек может приблизиться к Оси на такое расстояние, которое ему доступно. Она от этого не пострадает».

«Вы можете приблизиться ещё, или это ваш… предел?»

«Я — могу».

«Как главный страж?»

«Моё предназначение — говоря опять же современным языком — сохранение матрицы Мироздания наравне с контролем этической границы Прави. Я не охранник и не сторож в обыденном понимании этих слов. Я соблюдаю правила и традиции».

«Каким образом?»

«Тем, что живу как человек и соблюдаю законы Прави».

«Разве этого достаточно? Как вам подчиняется Ось? То есть матрица?»

«Она находится в резонансе со мной. Вернее — я с ней».

«Всё равно непонятно… вы не охраняете Ось и в то же время охраняете… к ней можно приблизиться и в то же время нельзя…»

«Приглядись к ней повнимательней». Глаза Прохора-первого устремились на сияющую колонну.

Прохор-гость напряг свои чувства и — даже не увидел, а ощутил огромность колонны и удалённость от всех созерцателей. Она была рядом и одновременно — на краю Вселенной!

«Бог ты мой!»

«Ось Прави — больше символ, нежели физическое явление, каждый воспринимает её по-своему, такой, какой рисует ему его воображение, и на таком отдалении, какое олицетворяет его близость к праведности. Как далеко ты его видишь?»

Прохор с трудом избавился от смятения в душе, поднятого вопросом «родича», всмотрелся в пронзающее пространство чудесное веретено.

«Километра три… может быть, чуть меньше… хотя иногда кажется — до него чуть ли не тысяча…»

«Ты не избавлен от пороков, но стремишься от них избавиться. Возможно, твоё испытание поможет тебе».

«Какое испытание?»

«Которое ты проходишь сейчас, данное тебе жизнью. И твой выход в Первомире — ещё не финал».

А что же в таком случае финал? — хотел спросить он и не успел.

Чёрная ядовитая колючка вонзилась в затылок!

Прохор «вскрикнул», ощутив злую мощь зарождавшейся в голове «чёрной дыры». Попытался усилием воли остановить рост «дыры», которая грозила поглотить не только «душу», но и личность Прохора-первого.

Сработала программа владыческого формотрона! — пробилась сквозь окутавшую сферу мысли темноту бледная израненная мысль.

«Выбросьте меня назад! — закричал он в гаснущем мареве собственного сознания. — Они прожгли канал к генератору корректировки и включили программу!»

«Держись, второй! — сверкнул сквозь тьму огненный транспарант мысли первого. — Протяни руку!»

«Я… не вижу…»

«Открой глаза души!»

Прохор старательно «раскрыл глаза шире», пошарил вокруг «рукой» мыслеволи, задыхаясь от навалившейся духоты, и встретил горячее прикосновение «руки» «родича».

Просияло как при аннигиляции, «над головой» появилось светлое расширяющееся кольцо, повеяло «свежим ветерком».

Прохор рванулся в это кольцо изо всех сил и «вывалился» в сознание первого, замутнённое прорастающими отовсюду нитями чёрной паутины: так воображение восприняло потоки энергоинформации, рвущиеся извне — из второго числомира — в «душу» Прохора-2, а из неё — в голову Прохора-1 и дальше, в сторону Оси Прави.

Стал виден ствол Оси, пригасивший накал, окутанный потоками серебристой пыли.

Сквозь эту пыль тянулся к Оси поток иной пыли — фиолетовой, колючей, вспыхивающей багровыми звёздочками, пронизанной вспыхивающими и гаснущими, чернеющими, пронзительно-синими фонтанчиками.

Прохор понял, что так для него выглядит «вирус» — программа, запущенная меркабой — генератором числоперехода в доме мэра Вологды. И что с ним делать, он не знал.