Хауптманн жестом дал младшему по званию добро, и тот продолжил:

– Пусть предложение лорда Марло и основано на догадках, звучит оно разумно. Нужно вызвать подкрепление. Также не подлежит сомнению то, что это Дораяика овладело премудростями стратегии во много раз лучше, чем другие сьельсинские вожди. Это его знамя мы видели на Маринусе.

Я молча дивился Бассандеру. Узнать, что он больше не проявляет ко мне враждебности, – это одно, но получить от него прямую поддержку? Это совсем другое.

– Случались ли в последние несколько лет потери кораблей, покидавших эту систему? Среди добывающих конвоев или орбитальных патрулей? – спросил другой капитан.

Все посмотрели на коменданта системы, тонкую как тростинка, вечно хмурую пожилую даму по фамилии Бэнкрофт. До этого она не брала слова. Возможно, стеснялась присутствия семерых легатов и стратига Имперских легионов, да еще и не просто какого-то, а первого стратига всех легионов Центавра, человека, отвечавшего только перед Имперским советом и самим императором. Рядом с такими заслуженными людьми она, глава штаба Сил орбитальной обороны Береники, была все равно что деревенский староста перед правителем планеты.

– Мне об этом ничего не известно… – ответила она, ерзая на стуле. – То есть ничего выходящего за обычные рамки. Пара случаев утечки топлива за последние десять лет. Но ничего, что требовало бы… особого внимания.

– Особого внимания? – Хауптманн прищурился. – Безусловно, об этих происшествиях были составлены подробные отчеты?

– Я… я… – Бэнкрофт запиналась, пытаясь дать внятный ответ. – Ну да, я…

– Немедленно предоставьте нам эти отчеты, комендант. Благодарю вас, – щелкнул пальцами Хауптманн, отсылая старшего офицера всей звездной системы, как простого слугу.

Она ушла. Хауптманн проводил ее взглядом и осмотрел оставшихся. Его глаза сверкали, как огнива.

– Похоже, от ясновидения сэра Адриана все-таки есть прок.

Слова стратига были встречены гулким смехом.

Бассандер Лин не смеялся.

– Пустая трата времени, – заявила Отавия, когда мы остались наедине с Паллино и телохранителями.

Мы ждали на платформе трамвая, который должен был отвезти нас через промышленный район обратно в Долину Нырков, Valles Merguli.

– Ума не приложу, как Империя вообще умудряется реагировать на угрозы, не говоря уже о том, чтобы кого-то завоевывать. А ты знаешь? – спросила Корво.

Я лишь фыркнул в знак согласия. Меня тошнило от заседаний с детства. Я все чаще подмечал, что начинаю разделять мнение отца: палатинам было проще самостоятельно управлять своими владениями, чем надеяться на имперское правительство. Феодалы были сами по себе, и каждый из них по отдельности отвечал за своих подчиненных и свои территории. Один человек – лучше аппарата. Я благодарил судьбу за то, что у нас не республика, где правом голоса и властью обладало бы слишком много конкурирующих группировок, притеснявших друг друга вплоть до кровавых стычек на улицах. Со сьельсинами ничего не хотели делать, дожидаясь, пока они скинут с небес башни Вечного Города. Или пока не разгорится гражданская война, которая вкупе с осторожным манипулированием умами вновь сделает нас полноценной империей.

– Все благодаря солдатам, – ответил Паллино.

– Эти солдаты только что три часа ходили вокруг да около, постоянно возвращаясь к тому, с чего начали, – парировала Корво.

– Это не солдаты, а офицеры, – возразил Паллино. – Люди другого сорта.

Я смотрел, как вершины самых высоких башен нижнего района поднимаются над краем каньона. Крыши были украшены яркими садами с раскачивающимися на ветру деревьями. Наверху в сером небе по-прежнему мелькали термоядерные огоньки, указывая местоположение могучей армады. Корабли меняли траектории, позволяя друг другу пройти.

– Паллино, поосторожнее в выражениях. Ты теперь сам хилиарх.

– И солдат до мозга костей. Но капитаны? Все эти ребята как сыр в масле катаются, кто с рождения, а кто по чьей-то милости.

Он умолк, и я, не оборачиваясь, почувствовал, что он качает головой.

– Другой, мать его, сорт, – сказал он. – Да, решения принимают они, но сражаемся и умираем – мы. Мы завоевываем победы. А что взамен? Морозилка.

– Ты сегодня на редкость пессимистичен, – заметила Корво.

– Я всегда пессимистичен перед сражением, – ответил Паллино. – Элара на «Тамерлане», а мне перед сражением всегда нужна женская ласка. Но я ее ни на кого не променяю.

– По крайней мере, Хауптманн распорядился вызвать подкрепление, – начал я.

– Марло!

Знакомый голос заставил меня обернуться. С другого конца платформы, за редкими группками солдат и служащих, ожидавших трамвая под стеклянно-железным куполом, к нам спешил Бассандер Лин. Его черная офицерская шинель свисала с плеч, словно плащ. Я закинул свой плащ за спину и сунул трость под мышку.

– Лин, – произнес я, когда он приблизился на расстояние десяти шагов.

Вместо огненной черты между нами протянулось нечто иное. Не враждебность, а ее неловкая и стерильная тень. Напомаженные волосы Бассандера растрепались, длинные пряди свисали на гладко выбритые щеки. Видимо, он бежал.

– Помнишь Паллино и капитана Корво? – спросил я.

– Здравствуйте, – сдержанно поклонился мандари и подошел ко мне, щуря глаза так, что я на миг испугался, не ударит ли он меня. Впрочем, для этого, кажется, не было причин.

Вместо этого он протянул мне руку. Не так, как на «Скьявоне», когда мы отправлялись докладывать императору и Совету. Не так, как паломник, жаждущий прикоснуться к платью святого, а по-плебейски, как мужчина мужчине. Я заметил слабый бледный шрам, как браслет показавшийся из-под рукава в том месте, где кисть была заново пришита к запястью.

Я крепко пожал протянутую ладонь.

– Правду говорят, что вы без оружия отбили высшую материю? – спросил Лин, косясь на мою правую руку, которую только что пожал, и на левую, в перчатке.

Так вот оно что? Он пришел, чтобы увидеть еще одно чудо?

Закрыв глаза, я отошел на шаг.

– В моей левой руке адамантовые кости. Помните, Сагара наградил меня ими за спасение своей жизни?

– Успел забыть, – кивнул Лин и спросил: – Кто это подстроил?

«Императрица, – хотелось ответить мне. – И военный министр».

Но новости о гибели Бурбона настигли нас еще на Колхиде, и мне лучше было держать язык за зубами. Ради себя и Бандита.

– Не знаю, – ответил я. – Но кажется, за это недоразумение меня наградили ссылкой на фронт.

Я перевел взгляд на Отавию и Паллино и заметил плавно приближающийся по магнитному рельсу трамвай.

– Что, по-вашему, предпримет Хауптманн?

– Если в отчетах Бэнкрофт обнаружится что-нибудь подозрительное… он разделит флотилию, – прямо ответил Лин. – Если сьельсины хотят застигнуть нас врасплох, мы должны попытаться сделать то же самое. Он оставит на орбите символическое число кораблей, а основные силы уведет за пределы системы, чтобы устроить сьельсинам западню.