– Что-что? – переспросила женщина-капитан с серым лицом и короткими темными волосами, чем-то похожая на покойную Райне Смайт.

Вместо того чтобы объяснять ассамблее примитивное искусство ковки, я продолжил развивать свою мысль:

– Сюда движется еще одна флотилия. Может, они уже здесь… или поблизости. Ждут. Преследователи атакуют нас, чтобы отвлечь. Господа, Маринус был наживкой. Подозреваю, что окончательной целью являетесь вы.

– Объясните, – сказал Хауптманн.

– Лорд Хауптманн, вы несколько десятков лет гоняли здесь сьельсинов. – Я вытянул руку ладонью вверх. – Если Дораяика изучало наши маневры, то вас оно знает прекрасно. Я готов побиться об заклад, что весь этот спектакль затеян ради того, чтобы изловить вас.

– Почему вы так уверены? – спросил Хауптманн, и его непроницаемое лицо побледнело.

Я не мог прямо сказать, что у меня было видение. В лучшем случае меня сочли бы шарлатаном, в худшем – метящим на трон самозванцем. Перед моими глазами словно крутился медальон Каракса. Он упал на стол исцарапанной стороной вниз. Я встрепенулся, прогоняя иллюзию.

– Ему небось приснилось, – произнесла серолицая дама, спровоцировав нервные смешки и улыбки у окружающих.

Меня одновременно удивило и обеспокоило, что смеялась в лучшем случае половина офицеров. Не иначе, пока я отсутствовал на Форуме, запись и легенда о моей дуэли с Иршаном успели добраться до фронта.

– Маринус – не случайная цель, – не смутившись, продолжил я. – Он был нашей столицей в Вуали. Его выбрали неспроста. Намеренно. Наши противники – та же скианда, что напала на Гермонассу. У них все просчитано. Это не простой набег, с какими мы имели дело уже несколько столетий. Гермонасса была сердцем Империи, в тысячах световых лет от фронта.

Стержневая планета Гермонасса не первой подверглась нападению. Во время всего похода сьельсинов случались и другие атаки. Сейчас мне кажется, что и Цай-Шэнь была делом рук Сириани Дораяики. Давным-давно планета Цай-Шэнь была ключевым источников урана для легионов и консорциума. Было ли нападение на нее спланировано? Могло Дораяика или другой сьельсин вроде шиому найти информацию о планете в навигационном компьютере какого-нибудь захваченного судна?

– Атака на Маринус должна была стать сигналом, – сказал я. – Они знали – непонятно, каким образом, – что вы отступите сюда. Флотилия, напавшая на Маринус, приближается, и скоро челюсти сомкнутся.

Другой офицер, хитрого вида легат в черно-серебряной форме, чей белый берет лежал перед ним на столе, согласно кивал. Я не сразу обратил внимание на эмблему со скрещенными мечами на его лацкане. Эмблему «437» легиона Центавра. Легиона Райне Смайт.

– Не мне судить, что за видения являются сэру Адриану, но он говорит здраво. Зачем иначе им бросать Маринус и позволять ему восстановиться?

– Леонид, вас там не было. – Тит Хауптманн сложил руки, демонстрируя литые наручи с вычурным орнаментом. – Маринус не восстановится. Планета разорена. Бледные бросили ее, потому что там больше нечем было поживиться.

– Лорд стратиг, для сьельсинов нетипична такая трата ресурсов, – подала голос схоласт, сидевшая через несколько стульев от Хауптманна. – Первая осада Крессгарда длилась несколько лет. Когда прибыл Кассиан Пауэрс, сьельсины все еще выкуривали людей из горных пещер.

– Советник, о какой трате ресурсов может идти речь, когда на Маринусе ничего не осталось?! – воскликнул Хауптманн. – Вы видели записи.

Я вспомнил сожженные города и гладкие, словно превратившиеся в стекло, равнины. Черный кратер, будто фингал под глазом планеты Рустам. Я не сомневался, что участь Маринуса была еще хуже.

– Сколько времени обычно тратят сьельсины, чтобы разграбить планету? – спросила капитан Корво.

Схоласт закрыла глаза, перебирая в голове воспоминания в поисках нужного ответа.

– В тех случаях, когда мы не могли оказать эффективного сопротивления? От трех до восьми лет.

– Нападение на Маринус длилось три дня, – вставил легат Леонид Бартош.

– При всем уважении, стратиг, маловероятно, что сьельсины могли полностью разграбить планету с такой мощной инфраструктурой, как Маринус, всего за три дня, – развела руками схоласт; бронзовые бляхи на ее зеленой форме заблестели.

– И они отступили первыми? – спросил я, уже зная ответ.

Лицо Тита Хауптманна помрачнело, подтверждая мою догадку. Отследить перемещение кораблей в варпе было практически невозможно. Достаточно было лишь остановиться и поменять траекторию, чтобы создать искажение, благодаря которому ничтожное тепло, выделяемое двигателем корабля, стало незаметно даже вооруженному глазу. Нападавшие вовсе не сбежали с Маринуса. Они разыграли стратегическое отступление, чтобы вынудить людей собрать флотилию у Береники. Подожгли Маринус, а мы слетелись на огонь, словно мотыльки.

– Если это правда, – заметила серолицая женщина, – то мы уже должны были засечь их приближение.

Корво поджала губы и сказала:

– Зависит от того, насколько они далеко и как долго там находятся.

Она была права, но мне вдруг представились пауки в паутинах. Я вообразил, как сьельсинские корабли веками стоят в засаде, как бледные ксенобиты глодают кости в темных тоннелях в ожидании грядущего пиршества.

– То есть вы утверждаете, что некая вторая флотилия уже несколько лет, больше десяти, ждет в засаде где-то за гелиопаузой Береники?

– За пределами охвата ваших радаров, – уточнила Корво. – С расстояния их корабли спокойно сойдут за скопление астероидов.

Приняв слова Корво, как эстафетную палочку, Хауптманн обратился ко мне:

– Лорд Марло, а эти ваши видения, случаем, не подбросили вам полезной информации? Например, координат этой тайной флотилии? Данных об их вооружении? Численности?

В тоне первого стратига звучало такое безразличие, что я не понял, всерьез он или издевается.

– Простите, – ответил я, чувствуя, что все собравшиеся капитаны устремили взгляды на меня. – У меня не бывает видений. Я лишь строю догадки относительно стратегии.

– Стратегии…

Густые усы Хауптманна опустились, львиное лицо наполнилось разочарованием. Он напомнил мне покойного сэра Вильгельма Кроссфлейна.

– Вы уж извините, но не в моих правилах руководствоваться догадками, – сказал он.

– Как бы то ни было, это единственное, что я могу предложить.

Если бы я откровенно рассказал об Анитье и Тихом, мне бы точно не поверили. Я раздумывал о том, не дать ли капитанам знак, не устроить ли представление, как для сомневающегося Дюрана. Но устроить его здесь означало открыться Империи, отдать себя под расследование или даже под опыты. Вряд ли инквизиция стала бы со мной церемониться. Одного раза было достаточно.

– Милорд, позвольте? – произнес Бассандер Лин, кладя руку в наруче на черную стеклянную столешницу.