композиторов и музыкантов, шахматистов, выдающихся философов, журналистов, актёров и режиссёров, педагогов и инженеров.

— Сталинский режим это плохо понимал, — вздохнул Давид Самойлович. — Американцы оценили нас гораздо лучше. Меня вот нашли и взяли на работу в компанию Боинг, сотни наших учёных приняты в лучшие американские университеты. А опричники вождя-антисемита уничтожали цвет нашего народа. Великого Льва Ландау помог освободить академик Капица, а вот за Матвея Бронштейна, гениального физика, никто не заступился. Исаак Бабель умер в Бутырской тюрьме, Осип Мандельштам в ГУЛАГе, угробили Бориса Пастернака. Иосифу Бродскому повезло, потому что родился в другое время. Его просто выбросили из страны, как и Галича.

— Но атомную бомбу и ракеты в Советском Союзе делали всё же евреи, Зельдович, Харитон, Минц, Гинзбург и прочие, — заметил Наум Маркович. — Негодяи-большевики боялись за свою жизнь, за концлагерь, в который они превратили страну. Американцы к тому времени бомбу уже сделали и применили в Японии.

— Так вот, я хочу продолжить, — сказал Борис Ефремович, — наш народ, получив свободу, о которой мечтал, рванул из совка. В основном в Штаты и Израиль. Но в Америке у него нет будущего. Демография и ассимиляция рано или поздно сыграют свою роль. Дети и внуки, опьянённые воздухом Нового света, уже сейчас женятся и выходят замуж за неевреев. Одно-два поколения и русское еврейство там исчезнет. В Израиле другое. Здесь существует крепкая община, и наши дети и внуки тоже заключают межобщинные браки. Но браки с евреями, прибывшими на святую землю из множества других стран, где они были в рассеянии, или с родившимися уже здесь. Происходит медленный, но неизбежный процесс рождения народа Израиля. На новом витке истории.

— Следовательно, шестидесятые — семидесятые годы, когда эмиграция только началась, были временем демографического максимума, хотя и тогда было немало смешанных браков, — произнёс Давид Самойлович. — С этим ничего не поделаешь. Одна из дочерей Тевье-молочника приняла православие и ушла из дома. Уже тогда, сто лет назад. Сегодня же просто эпидемия. «Ла комедия э финита» — такими словами заканчивается опера «Паяцы».

— Не комедия, я драма, — поправил Борис Ефремович. — Но еврейская нация никуда не денется.

— Нас избивали, унижали и убивали тысячи лет, тренируя наш врождённый инстинкт самосохранения, — рассуждал Наум Маркович. — Столетия гонений и жизни в диаспоре не только развили наши ум и смекалку, но и наложили не самый лучший отпечаток на национальный характер. Мы — нация с покалеченной в результате тысячелетних преследований психикой, наша общееврейская травма — на уровне национального подсознания, которая является фоном нашего коллективного бессознательного. Некоторые не выдерживали психологического давления. Пастернак хотел «свести счеты с еврейством», чтобы никогда ни из него, ни из его детей не делали мыла и абажуров, не отправляли в ГУЛАГ и не обзывали жидами, христопродавцами и презренными космополитами. Это и есть основной мотив всех ассимиляторов и самоненавистников: купить себе счастье ценой предательства. Иосиф Бродский ни разу в жизни не зашел ни в одну синагогу и наотрез отказался посетить Израиль. Хотя бы из чистого любопытства. Боялся, что его «охмурят ксендзы». А сегодня в России стало модным среди известных евреев переходить в христианство. Вот и лучший её поэт, талантливейший человек Дмитрий Быков крестился.

— Ну что мы всё о грустном? — Борис Ефремович поднял бокал с сияющим в вечернем свете виски. — Есть хороший анекдот. У Рабиновича спрашивают: «Как ваше здоровье?» А он отвечает: «Не дождётесь». Давайте выпьем, друзья. Когда ещё встретимся?

Мужчины чокнулись и проглотили приятно обжегший горло напиток. На террасу вышли Светлана, Женя и Анна.

— Какая красота! — воскликнула Женя.

— Папа говорит: «Жить хорошо! А хорошо жить ещё лучше!» — сказала Аня. — Не понимаю я, что это означает. Какой-то осколок русской культуры.

— Я уже давно столько не говорила по-русски, — вздохнула Светлана. — В Кембридже встретила парня, сына российского олигарха, но не получилось у нас. Мама хочет, чтобы я вышла замуж за английского джентльмена. А мне с ними скучно. Вчера на свадьбе мне очень понравился друг Давида.

— Света, да у тебя еврейская душа! — осенило Женю.

— Наверное, это у меня от отца.

Гости простились и улетели. Женя с Давидом проводили в аэропорту Саньку с Викой, их родителей и Софью. Ариэль, брат Анны, уже второй год служил в армии. За эти дни он подружился с Бенни, но вырваться в Бен-Гурион ему не удалось.

После свадьбы они пошли в отделение МВД внести изменения в паспорта, и Женя поменяла фамилию на Вайсман. Однажды её затошнило, и она поняла, что беременна. Давид был счастлив, но особенно радовались родители и бабушки. «Пру у рву», «плодитесь и размножайтесь», — говорила она по телефону и Скайпу подругам и маме, — и смеялась. Она пошла в ульпан учить иврит. Он был нужен ей, чтобы стать своей в этой стране и работать по специальности, психологом.

Занемогла Гольда, прабабушка Давида. Елизавета Осиповна и няня, русская женщина, ухаживали за ней и несколько раз вызывали скорую, которая отвозила её в больницу. Каждую неделю к ним домой приходил семейный врач, осматривал её и назначал новые лекарства.

Она умерла ночью во сне в возрасте девяноста пяти лет, а утром в городской больнице Женя разрешилась родами. Мальчик вскрикнул, и душа умершей прапрабабушки возрадовалась, услышав пронзительный голос праправнука, которого она перед смертью не успела обнять.

Примечания

1

Так русские учили меня говорить (иврит).

2

Репатриации (иврит).

3

Доброе утро (иврит).

4

Желаю счастья! (иврит).

5

Господин (иврит).

6

Большое спасибо (иврит).

7

Школа, студия (иврит).

8

Эмиграция из Израиля (иврит).

9

Репатриация в Израиль (иврит).

10

Помешаю, если сяду рядом с тобой? (иврит).

11

Пожалуйста, садись. Ты не помешаешь. (иврит).

12

Разрешение, лицензия (иврит).

13

Весь город (иврит).

14

Очень приятно (иврит).

15

Еврейский праздник в память об Исходе из Египта (иврит).

16

Фаршированная рыба (идиш).

17

Родился в рубашке (иврит).

18

Благословение дома (иврит).

19

Всё своё ношу